но и к ординарному правлению и смотрению и зачислению родственников и надежных и благоискусных служителей не имеем. И оные наши деревни бес такого смотрения и поправления некоторые пришли и приходят в крайнее изнеможение, а люди и крестьяне от самовольства и непризрения во всеконечную скудость. И от такого беспорядку запустились и впредь запустится могут в казну Вашего Императорского Величества в податях многие доимки, отчего и последние люди, и крестьяне притти могут в такое же состояние.
К тому же оным нашим деревням от соседственных разных чинов людей от поместий и вотчин за тем нашим дальним отлучением происходят великие и несносные обиды и утеснения и наглые нападения как в завладение дач наших насильно каменными землями, сенными и лесными угодьи и рубкою заповедных лесов, так и в других соседственных случаях, о коих многочисленно изъяснить здесь не удобно, а имеет быть Вашего Императорского Величества по силе прав государственных просить способных к тому людей не имеем…»[13]
В. И. Геннину, который искренне стремился сформировать команду квалифицированных грамотных руководителей, было в какой-то степени проще – он имел дело с молодыми людьми, выпускниками «академий» петровского времени. Они, возможно, еще готовы были следовать идее служения Отчизне. Но к 1740-м гг. ситуация в корне изменилась. Прослужив 15–20 лет это же поколение стало ощущать иное – служить Отечеству горному офицерскому корпусу не было никакого стимула. Причин тому было множество:
– сколько не служи, выше капитана подняться по «лестнице» горных чинов – лишь призрачная перспектива;
– получить отпуск (кстати, неоплачиваемый) и отдохнуть за многие трудовые годы практически невозможно;
– ни о каких льготах и поощрениях внутри системы даже и речи не было. Попытка наградить офицеров в середине 1730-х гг. землями и крепостными душами так и осталась благим пожеланием высшего начальства;
– кочевая жизнь также не способствовала стремлению к успешной карьере. Постоянная смена мест службы, частые отъезды от семьи не могли положительно влиять на бытовые условия жизни офицеров. Многие из них практически не имели собственного жилья;
– жалованье офицерам фактически не увеличивалось, а жизнь, естественно, дорожала. При этом необходимо учитывать важнейший момент: какими деньгами они получали награждение за труд – медными пятаками или серебряными монетами. Немногие авторы учитывают указы Елизаветы 1744–1746 гг. о сбавке цены пятака: «ходить тем пятакам по четыре копейки», далее по три, далее – по две. То есть все, получающие жалованье медными пятаками лишились за три года 60 % своего дохода[14].
В таких условиях уральские офицеры уральского горного корпуса с 1740-х гг. «зажили своей жизнью»: где можно – приворовывали, обязанности выполняли зачастую нерачительно, свободное время стали тратить на коллективные гулянья, нередко заканчивающиеся
ГАСО. Ф. 24. Оп. 1.Д. 1027. Л. 11–11 об.
Подробнее об этом см.:
