Петро, который благородного агу[21] нашего умертвить осмелился. Покажите мне его, чтоб я мог ему в очи плюнуть за это и наругаться над ним.
Стражи с радостью впустили Хаджи-Дмитрия к Петро. Хаджи-Дмитрий поднес к лицу его фонарь, и когда Петро приподнял на него прекрасные очи и сказал ему:
– Эффенди[22], спаси меня! – Хаджи-Дмитрий плюнул ему три раза в очи и воскликнул:
– Пусть Св. Николай и апостол Петр спасают; а я тебе не спаситель, ибо ты нашего благородного агу умертвил!
И, громко ругая его, закричал слугам своим, которые за ним корзины с пищей носили:
– Этому негодяю крахту-кандильанафту прекрасному не давать ни крохи от хлеба нашего, ни косточки от мяса нашего и ни капли елея!
И вышел из тюрьмы хитрый купец.
Тотчас же пошел он к князю, поцеловал край его одежды и сел у ног его на ковре.
А князь был гневен в тот день и молчал.
И Хаджи-Дмитрий долго не молвил слова ему, чтобы свою душу не погубить.
Наконец грозный князь сказал ему:
– Что ты молчишь? Разве ты не знаешь моей к тебе милости? Чего бояться тебе?
– Государь мой и владыко мой! – воскликнул Хаджи. – Бесславности твоей разве неизвестно, что нищий смелее богатого человека?
– Что эти слова твои означают? – спросил князь благосклонно.
Хаджи-Дмитрий объяснил:
– А то они означают, что если б я не богат был твоими милостями, то я бы и не трепетал так утратить их. И трава полевая к солнцу блестящему цветком обращается и без теплоты его жить не может. И курица, когда пьет воду из лужицы малой, к небу после всякого глотка голову свою куриную поднимает, чтобы Бога за утоление жажды благодарить; а у меня разве куриная голова, что я забуду, как я твоею добротой живу и в городе всеми почтен.
Князь велел ему сесть поодаль на диван, и чубук приказал ему дать, и спросил, что нового.
– Мало нового, владыко мой! Все старое, – сказал Хаджи. – Одно только есть новое: привезли трех девушек из черкесских дальних гор. Одной 16 лет, другой 15, а третьей 14. У одной волосы черные, как сталь блестят, у другой как лен, а у третьей красные, как огонь. У черноволосой глаза голубые, а у белокурой глаза черные, а у третьей, рыжей, такие зеленые, как смарагд. Я таких и не видывал. Имя первой Гюзель, то есть красивая, вторую зовут Назик – нежная, а третью Тюрлю-Тюрлю – разная-разная, потому что она очень любопытная и разные вещи знает, чтобы веселить и смешить человека.
Повернулся к нему князь, и велел ему еще поближе к себе сесть, и другой чубук приказал ему подать, золотом весь оплетенный, с большим янтарем, который был жемчугом окружен снизу.
А Хаджи продолжал:
– И ножки у них у всех трех малы и вогнуты в ступне хорошо. Я водой ноги им мочил и мокрыми ногами на пол их ставил и увидал, что ножки их в подъеме высоки и не плоски. И ночью спят они – не храпят, и покорны сердцем. Гюзель из них на тамбуре[23] играет, Назик
Ага – в султанской Турции титул военачальников.
Эффенди – в Турции слово, употребляющееся как вежливое обращение к мужчине.
Тамбур – восточный трехструнный щипковый музыкальный инструмент типа мандолины с корпусом грушевидной формы и длинной шейкой.
