и я отшатываюсь назад, ошарашенным взглядом обводя все вокруг, а потом судорожно нажимаю несколько раз на другую кнопку. Но на следующем этаже меня ждет то же самое.
Проклятье, это шутка какая-то? Где я, черт возьми? Коварная реальность образует черную воронку, которая грозит поглотить все вокруг, в том числе и меня.
Объездив в шоковом состоянии пятнадцать этажей, в итоге возвращаюсь на единственный, где вместо голой стены попадаешь в долбаный лофт.
Господи, что за херня происходит?
***
Нервы буквально раскаляются от напряжения.
Догадка, что меня похитили, добавляет еще больше ужаса, запуская вдоль позвоночника ледяную дрожь. С трудом сглатываю. И любая попытка успокоиться будто нарочно оказывает абсолютно противоположный эффект, ударяя рикошетом по нервной системе.
Выхожу из лифта обратно в пентхаус, от волнения закусывая дрожащую губу, совершенно не понимая, что делать дальше.
Злость сменяется отчаянием. Я как в бреду плетусь к окну и, подойдя вплотную, обреченно ударяюсь о стекло лбом. Сотни вопросов кружат в голове, пока я рассматриваю с высоты птичьего полета ночной город. Закрываю глаза и стараюсь ни о чем не думать, однако мне приходится наступить себе на горло и признаться в том, что вчера я вела себя неосторожно и эгоистично.
– Я смотрю, ты освоилась.
Подпрыгиваю на месте и резко оборачиваюсь, окончательно теряя суть происходящего. Потому что все катится в бездну. Все. Даже мое сердце. Безвозвратно.
Что за…
В центре зала я замечаю стоящего во всем своем великолепии моего личного Робин Гуда. В отличие от меня, он выглядит совершенно расслабленным. Боже, ну почему этот мужчина так красив? И почему, черт подери, я об этом думаю сейчас, вместо того чтобы потребовать объяснений?
Но вопрос остается не отвеченным, и мои глаза продолжают бесстыдно исследовать тело Аполлона, будто я вижу его в первый раз. Проклятье… Ему определенно следует надевать в моем присутствии побольше одежды, сейчас на нем, как назло, всего лишь спортивки, свободно сидящие на бедрах. Мой взгляд опускается к его босым ногам и медленно поднимается вверх, отмечая каждый гребаный кубик пресса. Тут же я отмечаю свежий шрам на боку, отчего в груди что-то неприятно сжимается. Напоминание о той роковой ночи. А потом замечаю и на груди рубцы, которые частично скрывают татуировки.
На нахальном лице Робин Гуда появляется кривая ухмылка, прежде чем он начинает приближаться ко мне, на ходу вытирая влажные волосы полотенцем, которое небрежно висит на его татуированных плечах. Мне кажется, он настолько хорош собой, что даже лесбиянка бы заплакала от вида этого мужского тела. Правда, поход в барбершоп ему все-таки не помешал бы.
Твою мать! А что… А что, если… Если у нас был секс?
– Все рассмотрела? – самодовольным тоном вырывает меня из ступора мистер Совершенство.
Прочищаю горло
