долголетия».
– А уж какие пироги пекла – закачаешься, – подхватила жена, – приходишь с ночной, а она уже тут как тут, звонит в дверь: «Яночка, деточка, покушай, нельзя ложиться голодной». Хорошая такая! И все извинялась: мол, простите за бесцеремонность, всю жизнь в коммуналке, привыкла, что все общее, все вместе.
– Какая милая женщина, – признала я, представив себе эту личность, без сомнений, светлую, – и что же, прямо сбежала?
– Представь себе, в монастырь отправилась. Или по святым местам.
– Слушай, а сожитель не мог ее отправить… ну, вы понимаете, по святым местам?
Яна отмахнулась:
– Таня, у тебя профессиональная деформация, честное слово. Такая гармоничная пара была – просто закачаешься, и не скажешь, что такая у них разница в возрасте. Очень серьезный мужик, научной работой занимается.
Где-то я это уже слышала. Прямо поветрие какое-то. Или возрождение отечественной науки.
– Я прямо теряюсь в догадках, что могло бы быть причиной…
– Да что думать-то! – встрял Дима. – Гульнул мальчонка налево, а Алка Сергеевна и не простила.
– Откуда знаешь? – моментально отреагировала Яна.
Дима заметно подувял, что-то замямлил, но потом признал-таки, что получил информацию из первых рук.
– А именно? – требовательно вопросила жена, оказывая мне неоценимую услугу.
Дима смутился, помямлил, но потом раскололся:
– Серый сам признался. Зашел по-соседски, позвал покурить.
– И что же, переживал?
– Что ты. До слез. Волосы на груди рвал.
Помнится, так неловко получилось: я и прыснула, и чуть вином не подавилась, и прямо чуть на стуле не подпрыгнула. И все одновременно, бывает же такое.
– Почему на груди-то? – уточнила я, просмеявшись и откашлявшись.
– Больше неоткуда. Голова бритая, – пояснил новобрачный.
– Тогда поведай хотя бы, что он там натворил.
– Ну не стыдно, а?
Яна пихнула мужа в бок:
– Да ладно. Позабавь сказочкой.
– Вот прямо сказочкой. Вот любопытные, – с неудовольствием проворчал Дмитрий, – трагедия у человека, оступился. Поехал на какой-то научный сейшен, или, там, запуск, что ли, ну и согрешил там с одной. Алла узнала и психанула.
– Ну и любимого на выход с вещами? – закончила я захватывающее, пусть и лаконичное повествование.
– Что ты. Сама уехала, я ж говорю. Вот такая толстовка – все бросила и ходу из Ясной Поляны в ближайшую Оптину пустынь…
– Тогда уж Шамордино, женщины там, – машинально поправила я, – а откуда известно-то, что она там?
– Во-первых, записку ему оставила, я ее видел. Во-вторых, ну что вяжешься к человеку? Хороший мужик, места себе не находит.
– Дима к нему нежно относится, – пояснила Яна, – во всем подъезде только он владеет плейстейшен, и играть умеет, и пиво пьет.
– А, понимаю. А ты как,
