год. Что это на меня обрушилось-то? Прямо как кусок Луны на Незнайку, – девочка повернула осторожно голову и увидела, что под деревом недалеко от неё лежал круглый предмет размером с баскетбольный мяч, только весь колючий. – Да это же плод Ибна. Это его детка! Зелёный такой, наверное, не созрел ещё, ветром его сбило. Вот здорово… больно, правда, сильно… от такого столкновения умов двух цивилизаций».
Анечка встала на ноги и подошла к оторвавшемуся плоду. Взять его в руки было страшновато, он ведь был колюч, как ёж, но и отставлять на улице было нельзя: пройдёт кто-нибудь по дорожке мимо дома, увидит ценность и утащит. Она не стала тратить время на поиски лопаты, а взяла во дворе первую подвернувшуюся под руку доску и закатила с её помощью плод к себе во двор. Никто и не видел.
Это утро было для неё самым тяжёлым: во-первых, она была в доме одна. Во-вторых, родители и брат придут к вечеру, а сидеть рядом с таинственным гостем страшно, страшно любопытно и невмоготу – так хочется всё сделать самой и сейчас: поднять «гостя» на стол и рассмотреть его получше, поисследовать как-нибудь. «Получше рассмотреть это и самой можно… Надену перчатки, чтобы не уколоться, а потом положу его на столик… Это я и сама могу… Что тут особенного? Это же простой плод, вроде кокосового ореха. Что тут такого?.. Так и сделаю… Это я и сама могу. Кто меня за это ругать будет? Как картошку чистить, так: «Анечка, давай». Нет, никто ругать не будет. Я же кушать его не буду. И разрезать не буду… Только посмотрю повнимательнее. Вечером все придут, а я им: «Вот смотрите – это моё открытие! Вот вам сенсация! Девочка открыла новый вид деревьев»… Может, грант дадут на исследование… Может быть… хотя бы на лечение дали, как лоб болит. В больнице-то талончика не дождёшься, а в частной клинике все услуги дорого стоят. Уж я-то знаю…»
Анечка надела свои зимние перчатки, а поверх – перчатки брата, так, на всякий случай. Потом куском доски подкатила колючий плод к старому столу, который стоял во дворе, на нём обычно что-нибудь ремонтировали и, подняв плод, положила его на столешницу. Ей это легко удалось, школьный ранец потяжелее будет. Вот он каков, пришелец: местами совсем зелёный, а в одном месте зелёная краска сменилась на бурую: «Вызревает». Колючки совсем не колючие, мягкие, гнутся, если пальцами надавишь. Форма у него скорее шарообразная, на кокос по форме похож. «Может, внутри у него тоже молоко? Проверить как хочется».
Всякое серьёзное исследование требует серьёзного оборудования. Всё, что было в доме, для этого не подходило: пилы, лобзики, молотки, стамески, перфоратор… вполне пригодились бы для строительства домика на дереве, но для исследования – нет. «Как тяжело быть молодым учёным, я это на себе испытываю. Банальный микроскоп, лазерный скальпель отсутствуют. Как творить в таких условиях? Чувствую себя, как в средневековье. Что у нас тут?..» Она не собиралась ничего делать с орехом, только посмотреть. Переворачивая его с боку на бок, девочка обнаружила широкую трещину. «Ну конечно, кожура треснула от сильного удара о землю.
