получается, что ЦАВ надо понимать как «центральный автовокзал». Или это, может быть, Цепочин Аркадий Викторович? Как думаешь?
– Ух ты! – Стас был весьма удивлен такой догадкой. – Ничего себе! Да-а-а… Слушай-ка, похоже на то. И что же тогда получается?
– Получается так, что числа, которые с плюсом, – скорее всего, деньги, данные им в долг, числа с минусом – возврат долгов, а это, в скобочках, – набежавшие проценты. Видимо, отставной замминистра занимался нелегальным ростовщичеством. И если это действительно так, то процент он брал нехилый – от тридцати до пятидесяти и выше.
– И налогов он, понятное дело, не платил! – констатировал Крячко.
– Само собой! Птице такого полета платить налоги как бы не комильфо. – Гуров еще раз внимательно просмотрел листки с записями. – Но я подумал вот о чем. Раз Зубильский давал деньги под разорительные проценты, то, надо понимать, кто-то из его должников – а их тут около сорока человек! – кому расплачиваться оказалось не под силу, мог принять решение «рассчитаться», отправив кредитора в мир иной. Нет кредитора – нет и долгов…
Слушая его, Крячко в очередной раз удивился.
– Да! Очень интересная версия… Эх, Лева! Тебе давно бы уже пора сидеть в кресле министра, – с грустинкой в голосе рассудил он. – А ты до сих пор как обычный, рядовой опер бегаешь за уголовниками. Вот и хочется спросить: где она, эта высшая справедливость?
– Стас! – хлопнув его по плечу, рассмеялся Гуров. – Избави меня боже от министерского кресла! Моя нынешняя жизнь меня вполне устраивает. Знаешь, чтобы уютно чувствовать себя во дворце, там надо родиться. И еще момент. Запомни: примерная, ударная работа – не гарантия карьерного роста. Как сказал один юморист, лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.
Стас, мгновение помедлив, громко фыркнул и вскинул оба больших пальца:
– Гениально, Лева! Ни разу еще не слышал этот анекдот. Хм-м-м… И что же мы тогда имеем? Еще одно направление поиска? Теперь уже не только по линии наследников, коллекционеров-антикваров, но и по линии должников?
– Выходит, так… Но вот что стоило бы учесть. Эти бумажки дала тебе Эмилия Слюдянцева. Их она нашла в книге, ранее принадлежавшей Зубильскому. Так? В разводе они уже давно. А судя по этим листочкам, некоторой новизны они еще не утратили. Эта бумага – типа газетной, она имеет свойство желтеть от времени. Если бы этим листкам было лет десять, они были бы светло-коричневые. А на деле-то, глянь, слегка желтоватые, значит, им от силы года два-три. Да и цвет пишущей пасты практически не изменился. Отсюда вопрос: каким образом и когда именно книга из квартиры Зубильского попала к Эмилии Слюдянцевой? Это надо бы выяснить.
Крячко замер, недоуменно взирая на Гурова:
– Лева, ты хочешь сказать, что мне опять придется ехать к Эмилии?! И к тому же сегодня?!!
Сочувственно
