когда и кем заведённой традиции юноши и девушки пишут на бумаге сокровенные желания и тайные просьбы. Затем заветный свёрток кладут у подножия лесного патриарха.
Проходят дни. Благодатные летние дожди и осенняя мелкая изморось смывают чернила, и очередное послание в будущее впитывается в землю.
А уже следующей весной на кудряво-мохнатых ветвях прекрасной и могучей лиственницы, как и положено испокон веков на этой Срединной земле, вновь распускаются изумрудно-зелёные кисточки мутукча. Лесной великан вновь готов услышать и впитать секреты новых выпускников.
…Не успел автобус остановиться возле школы, как салон тотчас наполнился громкими голосами и смехом юношей и девушек. Старый пазик вмиг стал похож на волшебную жестяную банку, трещащую по швам от энергии молодых. Костя, наблюдая за ребятами в зеркало заднего вида, отметил, что знает многих из них – как-никак из одной деревни. Когда заканчивал десятый, эти, наверное, учились в шестом или седьмом классе. Сейчас сопливая ребятня выросла, вчерашние тоненькие ручки и ножки обросли мышцами, у многих прорезался басок и появился первый юношеский пушок над губами. А резко вытянувшиеся до этого фигуры девушек заметно округлились, напоминая бутоны ещё не сорванных полевых цветов…
Услышав чей-то озорной, заразительный смех, Костя повернулся и увидел Тууйю.
Он узнал её. Единственная дочка доярки-рекордсменки Варвары кочевала в детстве вслед за матерью и выросла на совхозных фермах, летниках-сайылыках. Рассказывают, что доить круторогих она начала, едва встав на ноги. По крайней мере, в пять-шесть лет Тууйа уж точно могла самостоятельно подоить корову.
Раньше, когда бытовал призыв «школа-производство-вуз», многие девчата получали после десятого класса направление в местный совхоз – отрабатывать обязательный год после школы. Они-то и рассказывали о девчушке в туго завязанной красной косынке, что помогала матери доить совхозных бурёнок.
Едва выглядывая из-за большого эмалированного ведра, которое крепко сжимала ногами в резиновых сапожках, маленькая Тууйа мастерски доила очередную корову. Ловкое движение коротких, округлых детских пальчиков – и, будто из открытого крана, в ведро лилось парное молоко. Как ни старались многие девушки постарше, но без опыта каждодневной дойки, после их натужных усилий из вымени едва вытекал тоненький белый ручеёк.
Тууйю теперь не узнать. Это уже взрослая девушка. В глазах зажглись опасные искорки, на которые вскоре, как мотыльки на свет, будут слетаться молодые люди. А ещё появилась особая интонация в голосе, которая выдаёт знающую себе цену красавицу, уверенную в том, что на неё обращают внимание, слушают.
По приезде в Дабаан на южной стороне пологого косогора, среди рощицы скромных берёзок, разбили лагерь. Парни развели костёр.
Вскоре в видавшем виды закопчённом ведре закипела вода. Ещё пара минут – и ощутился непередаваемый на лоне природы аромат свежезаваренного
