и выше по извилистой скалистой дороге.
Элен выглянула в окно еще раз и заметила крапиву. Обваленные стебли. Жалящая трава скошена. Зелеными гниющими стогами крапива лежала на земле.
Окропленная кровью.
Кровью птиц.
Черные перья. Перья ворон.
– О, нет…
Стоило ей это сказать вслух, Альбедо сам обратил внимание на скошенную крапиву, обсыпанную черными перьями и мертвыми птицами, разорванными на куски. Там голова, там тельце, там крыло. Клюв. Лапка. Глаз.
– Их искромсали, – ужаснулась Элен.
Хоакин вдавил педаль газа сильнее, ускорив подъем. И чем сильнее они приближались к хижине Оракула, тем больше мертвых птиц лежало на земле.
Недалеко от домишка начался частокол из пустых окровавленных кольев.
– На эти колья прежде были насажены головы сов, – вспомнил Альбедо, – Энтони рассказывал.
– Их сняли, – задумалась Элен, – зачем?
– В знак мести и протеста, – предположил Хоакин, – по всей видимости, кто-то наведался к Каме раньше нас.
– Хочешь сказать, что она…
– Я не знаю, Элен. Не могу сказать наверняка. Нам придется проверить все самим. Если ее уже нет, то нам ничего не остается – будем действовать сами и рассчитывать только на свои силы.
Хоакин Мартинес подъехал ко двору хижины Камы и остановил машину. Трое вышли. Элен осмотрелась: все в крови. Крапива повалена на землю. И вокруг лишь мертвые вороны с вырванными из голов глазами.
– Их лишили глаз, лишили зрения. Точно так же, как зрения лишилась сама Кама. Их заставили повторить судьбу своей хозяйки.
– И кто это мог сделать? – Хоакин взглянул на Элен, рассчитывая услышать ее мысли.
– Призрак.
Альбедо первым подошел к двери покосившейся хижины. Дверь изранена трещинами и забрызгана кровью. Слегка приоткрыта.
– Пошли.
Альбедо приготовил револьвер, заряженный жемчужиной. Он осторожно пнул носком ноги дверь, и та легко поддалась. Легкого касания хватило, чтобы дверь в процессе открытия сорвалась с петли, и грохнулась на пол, подняв облако пыли.
– Вот проклятье!
Альбедо прокашлялся и заглянул внутрь.
– О, боже… – ахнула Элен, когда проследовала за ним.
Весь дом Оракула Камы обращен в жестокий хаос и беспорядок. Все осыпано кровью. Повсюду разбросаны мертвые разорванные вороны. Разбитая посуда. Порванные крапивные рубашки. Сломанная мебель: разваленные стулья, покосившийся стол, обваленные шкафы и полки. Ворохи разодранных книг и клочков разорванной бумаги. И со стен, с потолка – отовсюду стекает белая водянистая молочная субстанция.
– Алойш, – догадался Хоакин, – он пришел отомстить Каме за то, что она помогла одолеть Присциллу Пирс.
– Месть? – Элен переглянулась с напарником.
– Разумеется. Именно Кама дала ребятам крапивные рубашки и подсказала,
