переулке не было фонарей, но почти полная луна давала достаточно света, чтобы Джеффри рассмотрел темнеющий в стороне кэб и шевелящийся сгусток на его крыше. Возница перевесился через край, заглядывая внутрь повозки, затем нырнул туда, чтобы через пару секунд вновь взгромоздиться на крышу, уже с грузом. Выпрямившись во весь рост, он поднял над головой что-то длинное и швырнул на землю. Предмет упал почти рядом, Джеффри подался вперед, пытаясь рассмотреть, и с ужасом отпрянул – перед ним был Бартоломью Филд, и его лицо смотрело вверх, хотя тело лежало на животе. Словно парализованный, молодой человек был не в силах ни сдвинуться с места, ни даже позвать на помощь – язык беззвучно шевелился в пересохшем рту.
Кэбмен спрыгнул, мягко приземлившись на ноги с невозможной для любого человека ловкостью, приблизился и присел на корточки. Его рука нырнула в карман пальто Джеффри, зашарила там, потом в другом кармане, вытащила бумажник и часы. Обычный грабитель?
– З-забирайте, – прохрипел он. – Забирайте все. Только, молю Богом…
Грабитель расстегнул бумажник, пошелестел банкнотами, закрыл и спрятал в карман пальто. Снова склонился над жертвой и, схватившись за ворот, рывком вздернул человека в воздух, держа одной рукой на весу без малейшего усилия. Что же это за существо?
Кэбмен поднял свободную руку, в которой блеснули в свете луны отобранные карманные часы.
– Беги, – прорычал он, щелкнув ногтем, гораздо больше похожим на коготь, по стеклу в нескольких делениях от минутной стрелки. – Даю тебе десять минут.
С этими словами он разжал пальцы и вернулся к повозке. Снова невероятный нечеловеческий прыжок с места – и он оказался на крыше кэба.
– Беги-и-и!!! – крикнуло это существо и расхохоталось, подобно гиене.
Кое-как встав на ноги, Джеффри Кэмпбелл побежал. Его шатало и бросало в стороны, несколько раз он падал, но продолжал бежать. А в спину ему летел звериный вой.
Негромко хлопнула входная дверь, послышались легкие шаги, потом шорох и снова хлопок, но уже другой двери. Игорь оторвался от написания письма, опустил перо в чернильницу и встал из-за стола: вернулся хозяин.
Аурель Аттила возлежал на оттоманке в гостиной, заложив руки за голову и без малейшего сожаления сминая дорогую ткань выходного наряда, в который все еще был одет. Небрежно сброшенное на спинку кресла пальто свисало до самого пола, прямо посреди комнаты экзотическим украшением возвышался сапог, а второй приткнулся в углу, как бедный родственник, что непременно отметил бы человек, склонный искать метафоры и аллегории в повседневной жизни или же просто наделенный яркой фантазией. Иными словами, человек, ничуть не похожий на Игоря: таких слуг, как он, ценили не за цветистость речи или оригинальность мышления, но за умения и беспримерную преданность.
Игорь
