землю, платить ему подати на содержание войска. Они думали, что царь любит свой народ и заботится о нем, а если порой чиновник притесняешь народ, так это оттого, что он царя обманул. А если царь всю правду узнаешь, то он чиновников прогонишь и опять будет для народа, как родной отец.
Так думали крестьяне о царе. Но я все же говорила им настоящую правду про царя, объясняла им, что царь знает про все угнетения и сам руководит всеми угнетателями. Крестьяне говорили, что я ошибаюсь, но все-таки выслушивали меня, и никто из них не обидел меня грубым словом.
Я ходила по деревням не одна. Три тысячи человек молодежи пошли в это же время в народ, рассыпавшись по 36 губерниям России, и все мы говорили народу об одном и том же, все мы старались пробудить народ к хорошей свободной жизни. Однако скоро правительство узнало о нашей деятельности, и многих начали арестовывать, сажать по тюрьмам, ссылать на каторгу и в Сибирь.
Меня арестовали совершенно случайно в 1874 году. Я ходила по Юрьевской, Подольской, Черниговской и Херсонской губерниям и имела при себе в котомке подробные карты этих местностей, чтобы знать, куда идти, и лишними расспросами не навлекать на себя подозрений. Когда я останавливалась в деревенских избах, никто из крестьян не заглядывал в мою сумку, и такими образом никто не мог догадаться, кто я такая.
Но вот однажды, когда я остановилась в с. Тульчине, Подольской губернии, работница того крестьянина, который приютил меня, заглянула в мою сумку и нашла там карты, по которыми я узнавала местность.
Для человека неграмотного всякая печатная бумажка представляется редкостью (а в те времена особенно). Само собой понятно, что работница была поражена своими открытием. В тот же день она ходила на работу к становому приставу на огород и все там рассказала
Становой всполошился и помчался искать меня.
А я в это время, ничего не подозревая, шла с базара, купив пару яблок, кусок сала и хлеб.
Вдруг скачет становой в коляске, кричит:
– Садись в коляску!
Ну, я уж поняла, в чем дело, сажусь, молчу.
Приехали к избе.
– Где вещи этой женщины?
А хозяин отвечает:
– Вещей у нее нет, а вот котомка есть.
– Давай сюда котомку.
Взяли котомку, а там карты лежать, прокламации. Ну, значит, кончено мое дело.
Становой неопытный был, простоватый, развернул прокламации и давай их вслух читать при всех.
А крестьяне прослушали и говорят:
– Вот это настоящая слова. Вся правда написана. Это та самая грамота, которую дворяне от нас спрятали.
Подъехал следователь, и начали они вдвоем опять эту прокламации вслух читать, а тут набралось крестьян множество и под окнами стоят, слушают. Наизусть мои прокламации выучили.
Дали знать исправнику приехал он, сразу сообразил,
