и сверкающей белизной снега, ничего не могли различить в полумраке пещеры. Но это продолжалось недолго. Вскоре мы освоились с темнотой и осторожно подошли к мертвецу.
Сэр Генри опустился на колени и стал пристально всматриваться в его лицо.
– Слава Богу! – воскликнул он с облегчением. – Это не Джордж!
Тогда я подошел к трупу и тоже начал его разглядывать. Это был человек высокого роста, средних лет, с тонкими чертами лица и орлиным носом; у него были длинные черные усы и темные с проседью волосы. Желтая кожа плотно обтягивала высохшее лицо. Из одежды на нем оставались полуистлевшие штаны, давно превратившиеся в лохмотья. На шее этого насквозь промерзшего трупа висело распятие из слоновой кости.
– Кто бы это мог быть? – заинтересовался я.
– Неужели вы не догадываетесь? – спросил капитан.
Я отрицательно покачал головой.
– Кто же это, как не старый дон Хозе да Сильвестра!
– Не может быть! – прошептал я прерывающимся от волнения голосом. – Ведь он умер триста лет назад!
– А что же тут удивительного? – спокойно ответил капитан Гуд. – В таком холоде он может просидеть и три тысячи лет. При столь низкой температуре кровь и мясо сохраняются свежими на веки вечные, как у замороженной новозеландской баранины. А в этой пещере, черт побери, довольно холодно. Солнце сюда никогда не проникает, и ни один зверь не может забрести в поисках пищи, потому что здесь вообще нет ничего живого. Вне всякого сомнения, раб, о котором дон Хозе упоминает в своей предсмертной записке, снял с него одежду и оставил здесь его труп: ему одному было не под силу похоронить сеньора. Вот этой костью да Сильвестра и начертил свою карту, – продолжил Гуд, нагибаясь и поднимая остро отточенный обломок кости довольно странной формы.
Мы были настолько потрясены этим открытием, что даже забыли собственные бедствия. Все это казалось нам почти сверхъестественным. В полном безмолвии мы глядели на обломок кости и на труп старого португальца.
– Смотрите, – выдавил наконец сэр Генри, указывая на едва заметную ранку на левой руке старого дона, – вот откуда он брал кровь, которой написана его записка. Приходилось ли кому-либо в жизни видеть нечто подобное?
Теперь не оставалось никакого сомнения, что перед нами был да Сильвестра. Должен признаться, мне стало жутко.
Перед нами сидел мертвец, чьи указания, начертанные почти десять поколений назад, привели нас в эту пещеру. В своей руке я держал тот самый грубый обломок кости, послуживший для написания предсмертных строк, и видел на его шее распятие, которое он, прощаясь с жизнью, прижимал к своим холодеющим устам.
Глядя на труп, я ясно представил себе последний акт этой драмы: путника, гибнущего в одиночестве от голода и холода и тем не менее стремящегося передать людям великую тайну. Мне даже показалось, что в его резких чертах лица я вижу сходство с его
