аккордами и растёкся по цветущим равнинам мягким норвежским баритоном:
One time to know that it's real
One time to know how it feels 1
Песня нравилась Максиму, хоть познаний в английском языке и не хватало для того, чтобы понять, о чём поёт Мортен Харкет. Ему казалось, что это грустная песня о человеке, который пропустил какую-то важную, «ту самую» возможность, шанс, выпадающих раз в жизни, и теперь страшно об этом жалеет. Мысленно подпевая солисту, Максим оглядывался на собственную жизнь, и ему тоже делалось немного грустно.
What do you see?
What do you know?
What are the signs?2
Впрочем, песня была о его работе.
Максим вывернул с развязки и увидел гигантские блоки парковок, дырявые, как швейцарский сыр Эмменталь. В отверстиях не прекращалась автомобильная суета. За парковками топорщились постройки необычных форм и расцветок, административные и лабораторные корпуса.
Сколково встретило Дюзова контрольно-пропускным пунктом с бодрым, пахнущим кофе охранником в чёрной форме, который ощупал машину матовым взглядом необычных очков, наверняка со встроенной камерой. Максим показал удостоверение и направил «Форд» прямо, через сто метров налево, в точности следуя инструкциям навигатора.
У входа перед высоким зданием уже ждала следственно-оперативная группа. При появлении Дюзова из кареты «скорой помощи» вывалился шаровидный Огрелкин, судмедэксперт, и, что-то дожевывая, принялся отряхивать руки.
Максим поздоровался и вместе со всеми двинулся к проходной.
– Что случилось? Почему не внутри?
– Спросили старшего, – пожал плечами оперативник. – Без тебя не пускают.
– Исправим.
Здесь авторитет его «корочки» был незыблем. Она напиталась силой, точно земля волшебством сказочного леса, и за проходной, в стеклянном рукаве главного входа, Максим неожиданно почувствовал себя обновлённым: прохладное утро счистило накипь бытовых неурядиц, позолотило протокольную бледность. Эскалатор с лёгкостью оторвал от земли, услужливо поднял наверх и деликатно толкнул на неподвижный пол. У дверей Максим остановился, обратил лицо к светлеющему небу, зевнул, потёр переносицу – и преобразился. Близость нового расследования зажгла его, превратила в тот самый Хирон, охваченный дуализмом собственной природы, и направила в интригу неизвестности. Максим толкнул дверь, и следственно-оперативная группа высыпалась в вестибюль исследовательского института.
Началась привычная работа.
***
Утро первого июня 2035 года омрачил труп, обнаруженный практикантом Захаркиным в коридоре напротив входа в кабинет своего руководителя, профессора Булгарина.
Сперва Захаркин испугался, что мёртвое тело принадлежит профессору – накануне вечером Низам Дмитриевич остался ночевать в кабинете. Ничего сверхъестественного: засиживаясь, профессор довольно часто пропускал последний шаттл до метро
Одна возможность понять, что это правда. Одна возможность почувствовать.
Что ты видишь? Что ты знаешь? Какие есть знаки?
