то о недопустимости приватизации городских рынков. Вполне, по-моему, искренне и честно ратовал за усиление государственного регулирования и, одновременно, за беспощадную борьбу с коррупцией. Что, опять же, по моему мнению, явно противоречило друг другу.
– Николаич, к тебе Домашевский не забегал? – сразу спросил Шарохин.
– Нет, – ответил я, помня свое обещание.
– Ах, падла такая! – яростно выдохнул депутат. – Нет, ну ты смотри, а! Специально от меня бегает!
– Говорят, он на больничном, – обмолвился я.
– Знаем мы эти больничные! Симулянт он! – продолжал бушевать Михаил Юрьевич.
– А что случилось? – спросил я, отрываясь от компьютера.
– Чтоб я за него хоть раз еще поручился!.. Да его прибить мало! – развивал свою мысль парламентарий.
В принципе всё было ясно и без вопросов. История эта началась до моего появления в аппарате. Тогда еще действующий пресс-секретарь задумался об улучшении жилищных условий и занял деньжат в одном почтенном банке. Крупную сумму без поручителя не давали, и Семён Маркович привлек в этом качестве депутата Шарохина, с которым был на короткой ноге. Потом власть переменилась, Домашевского хотели убрать из парламента к чёртовой матери и даже оформили приказ о его увольнении. Болтался он между небом и землей месяца три, банку кредит не возвращал. Банк разъярился и адресовал претензии поручителю. Поручитель тоже разъярился, ибо ничего такого не предполагал. И пошла писать губерния…
Семёна Марковича в аппарате оставили, но понизили и в должности, и в зарплате. Долг меж тем образовался приличный, особенно учитывая штрафные санкции. Банк пригрозил судом, и лидер группы «Честность» заплатил за Домашевского, дабы не было публичного скандала, связанного с депутатским именем. После чего эпопея продолжилась. Теперь уже Михаил Юрьевич бегал за Семёном Марковичем, требуя с него каких-то дополнительных расписок. Периодически депутат срывался на крик и обещал отвезти неплательщика в лес, подышать свежим воздухом.
– Говорят, он часть долга вернул, – сказал я.
– Хрен он чего вернул! – рявкнул Шарохин. – Он еще за моральный ущерб должен! Меня, уважаемого человека, в суд из-за него чуть не потащили!
– Моральный ущерб – материя тонкая, его трудно подсчитать, —заметил я.
– Ничего, подсчитаем! Я сам в суд подам! Квартиру у него заберу! – грохотал депутат.
Я вспомнил разговор с Валентином Юрьевичем. Видимо, на лице у меня что-то отразилось, так как Шарохин убавил громкость и спросил:
– Я тебя отвлекаю, наверное?
– Не очень, – дипломатично ответил я и покосился на монитор.
– Ну, извини. Сам понимаешь, он меня достал, – развел руками депутат. – Слушай, а что сегодня «Факты и комментарии» написали?
После ухода Шарохина, которого я снабдил копией заметки, работа пошла веселее. Как ни странно, никто больше не звонил и не заглядывал.
