кофе из термоса, когда закончится съемка. Не будет вообще ничего, кроме самого Геры и промокшей чащи, в которой безумная незнакомка расхаживала в чем мать родила.
– Идти или остаться? Идти? Или остаться?! – словно в бреду повторял Гера. – Черт, черт, черт!
Толкнув себя вниз по ступеням, Ландау отворил калитку и что было мочи рванул в сторону высоких елей, туда, где пролегала мистическая тропа. Крепить GoPro пришлось на ходу. Затянув ремешок, блогер опустил камеру чуть ниже, чтобы та снимала происходящее на уровне глаз. Ручной Panasonic перешел в режим ночной съемки, избавив от необходимости включать фонарик. Полная боевая готовность!
Миновав последнюю камеру, что сняла полуночницу, охотник за нечистью встал как вкопанный. Где она? Куда дальше? Свежие следы в размокшей от дождя почве указали направление. Гера уверенно двинулся сквозь заросли кустарника. На удивление, ему не было страшно. В конце концов, чем грозит встреча с обнаженной барышней? Разве что приступом дикой неловкости!
– Ну же, подай голос, подруга, – напряженно процедил Гера, вновь потеряв след.
– Te sun, Hekate! Аuzi chemarea mea! – словно в ответ раздалось неподалеку. – Vino și acceptă sacrificiul meu! Marea mamă a tuturor vrăjitoarelor! Arata-mi fata ta! – женский голос раскатами грома поразил ночную тишь.
Стараясь не шуметь, Ландау прорывался сквозь ветки, недовольно морщась от холодных капель, ударявших ему в темечко. Несколько раз он едва не поскользнулся, лишь чудом удержав баланс. Голос становился все отчетливее и, казалось, яростнее. Наконец силуэт незнакомки мелькнул среди листвы. Опустившись на корточки, парень затаился. Из подлеска ему открывался изумительный вид на завораживающее своей странностью действо.
Поляна идеальной круглой формы. В самом ее центре – вытоптанный пятачок, на котором не росла даже трава. От него, будто в каждую из сторон света, уходила дорожка. Нагая девушка стояла на коленях ровно посередине. Голова запрокинута, руки тянутся ввысь, груди часто вздымаются. Ее состояние походило на религиозный экстаз. Небо тем временем заволокло тучами. Кровавая луна не желала показываться сектантке, усиленно кутаясь в рваные одеяла ночи.
– Hecate! Vino și protejează-mă! – девушка сорвалась на хрип. – Eliberează-ți câinii și alungă lupul pe care l-am născut!
Плотная завеса в небе дала брешь. Будто луч прожектора, мощный столп света обрушился на поляну. Заметив это, незнакомка расхохоталась. Она запустила руки в мешок и вынула из него трехлитровую банку с молоком. Пластиковая крышка улетела в сторону. Несколько волн вырвались из горлышка, и вскоре тара опустела. Девушка продолжала нырять в котомку. Словно фокусница, она раз за разом вынимала что-то новое: рыба, куриные яйца, хлеб, а следом и что-то тягучее в горшочке, вероятно, мед или кленовый сироп. Угощения разлетались по перекрестку, приводя Герасима в недоумение.
Шпион-самоучка так сильно увлекся наблюдением, что далеко не сразу обратил внимание на шум, точнее, вой! Схожий звериный плач, какой довелось услышать ранее. Теперь
