мы не можем догнать их? Здесь должны быть самолеты.
– В этой темноте? Вы можете управлять ими? Я не могу и не думаю, что эта маленькая девочка может.
"Маленькая девочка" подняла голову. Она пришла в себя.
– В любом случае, зачем мы пришли в это заведение? – спросила она. – Чтобы повесить блинчики на люстры?
Эти слова произвели эффект удара электрическим током.
– Ну конечно, – сказал Стивенс, – мы пришли сюда, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти кого-нибудь, не так ли? – и, повернувшись, он толкнул дверь в соседнюю комнату.
Ничего.
– Подождите, – сказал он. – Не так уж много смысла пытаться что-то делать прямо сейчас вечером. У нас нет фонариков.
– О, глупости, – сказала танцовщица, – что ты хочешь, чтобы мы сделали? Сидеть здесь и считать наши пальцы? Давай, большой мальчик, найди гараж, ты сможешь прикурить от одной из машин.
– Разве эти птицы не увидят этого?
– Похоже, у тебя желтая полоса шириной в милю!3 Птицы спят по ночам.
Стивенс неохотно сделал шаг к двери.
– Позвольте мне пойти с вами, – сказал Вандершуф, вставая.
– В чем дело, папаша? В тебе тоже есть немного желтого?
Он держался с достоинством.
– Вовсе нет. Я оставлю вам свой пистолет, мисс Лами.
– Мы еще увидимся, – бросил Стивенс через плечо. – Не волнуйся.
И они исчезли.
Для танцовщицы их отсутствие было бесконечным. Она бы все отдала за бархатный вкус хорошего джина… "Но, полагаю, это выжгло бы мне мозги", – печально размышляла она. Боже, она должна провести остаток своих дней как робот. В меркнущем свете она с грустью созерцала ноги, которые восхищали публику двух континентов, а теперь превратились в хитроумные механические устройства, не способные порадовать никого, кроме их владельца.
Яснее, чем остальные, она осознала, что от прежних отношений между полами осталось очень мало. Что произойдет, когда энергичный Стивенс также сделает открытие? Возможно, он сделает из нее мыслящего робота, чтобы удовлетворить свои амбиции. Что ж, она решила пойти с ними – они, казалось, предлагали больше развлечений, чем чопорные педанты колонии…
Что это было?
Она внимательно слушала. Приглушенное дребезжание, слегка металлическое по характеру. Это может быть крыса… нет, слишком механический звук. Люди – вероятно, это были они или один из них, возвращающийся к ней. Она выглянула в окно. Не оттуда. Снова звук… не снаружи, а позади нее – в комнате? Она сжимала пистолет, который дал ей Вандершуф. Дринь, дринь. Ей отчаянно захотелось закурить.
Птицы? Нет, птицы спят по ночам. Дринь, дринь. Настойчиво. Она встала, пытаясь разглядеть сгущающийся сумрак. Нет, птицы производили бы больше шума. Они двигались уверенно, с хриплыми криками, как будто считали себя владыками мира. Этот звук был тихим, как стрекотание
в смысле "обмочился", "испугался"
