упоминалось в моем деле. Я также писал, что он умер в Советском Союзе, где мы жили с 1932 года. В официальной форме не спрашивалось, как умер мой отец.
Единственный, кто знал историю моего отца, был В – человек из партийной верхушки Политехнического института. Я спросил его, что мне делать. Он посоветовал не упоминать, что отец был несправедливо обвинен. Я, в общем, так и думал. Капитан считал, что я что-то скрываю. Это естественно для человека из наших органов безопасности. [Слово "наши" здесь очень важно. Оно показывает парадоксальность ситуации. Ко мне относились как к врагу, а я оправдывал своего обвинителя. Сталин учил, что мы должны быть всегда бдительными. Я понимал необходимость проверки на благонадёжность будущих инженеров. Подобные действия органов безопасности не казались мне неправильными.]
Но я был расстроен; я ведь не классовый враг, а капитан обращался ко мне, как к врагу. Дома я рассказал обо всём маме. Она предложила мне идти напрямую в центральный комитет партии. […] Я пошел туда сегодня, чтобы поговорить с начальником отдела кадров. Секретарь передал мою просьбу, и товарищ Аделинская приняла меня. Я ей всё рассказал. Она слушала и делала какие-то пометки. Она сказала, что я получу ответ через неделю. Я понял, что ей что-то не понравилось.
Я пошел к Аделинской опять. Она сказала, что я всё делал правильно и что мне не надо больше беспокоиться. Она сослалась на то, что мама писала об отце. (Возможно, это хранилось в партийных архивах).
Мой отец в нижнем правом углу. Он один из товарищей, отдыхающих на горном курорте. Кто из них прожил следующие десять лет?
Она также сказала, что опасность троцкизма была тогда велика и что было допущено много ошибок. Это я понимаю. Маме было гораздо тяжелей согласиться с этим. Этот эпизод её очень расстроил, и она собралась идти в центральный комитет сама. Она хотела начать процесс формальной реабилитации немедленно. Меня это не удивило: мама очень любила отца. […] Я должен объяснить маме, что формальная реабилитация не нужна. Это мне сказала Аделинская. […]
Глава 4: Смерть Нашего Дорогого Товарища Сталина
4.1. М-Л обозначает марксизм – ленинизм (1952 год)
Сегодня Р сказал мне, что меня назначили представителем от партии в комиссию, распределяющую рабочие места (после окончания института). Эта работа мне не по душе. Но кто-то должен её выполнять. […] Что это был за день! Мы с Икой были вместе всю вторую половину дня до 9 вечера. Сначала мы были совсем одни у меня дома, потом мы пошли к реке. В этот день мы очень продвинулись в наших отношениях. […] В какой-то момент я рассказал ей об Ане. […]
Вчера Икина мама сказала мне, шутя, что я плохо влияю на Ику, и она стала меньше заниматься. […] Я учусь хорошо; если повезет, то в этом семестре впервые все мои оценки будут только хорошими. […] На улице сильная буря с громом и молниями. Какая красивая весенняя гроза! […] Как я и предполагал, я получил высший балл по физике рентгеновских
