«шишка», его водят везде, показывают то, чего мы никогда не видели даже. Неужели он не видит, что это всё перед его приездом сделали? Что до его приезда здесь ничего не было! – Если краска свежа, к примеру, значит, ещё вчера здесь было всё ободрано. А особая чистота и новый блеск тренажёров и аппаратуры говорит лишь о их «неприкосновенности» для курсанта. Неужели это сложно понимать, будучи проверяющим? – Если случится мне, когда-нибудь стать «шишкой», я поступлю иначе, я не похвалю, а вздую за это!..»
– Товарищ сержант! Что за богадельню Вы тут развели? Сонное царство! – в аудиторию вошёл препод по тактике.
Замок подскочил, выпучив сонные глаза, зло зыркнул в сторону отрывающихся от парт курсантских голов.
– Груп-п-п-а сми-р-р-но!
– Всё убрать к чёртовой матери! ППР! Посидели потрындели разошлись! Тактика – основа всего! Что бы кроме тактики я ничего тут не видел! И не спать!..
Однако, через примерно полчаса в аудиторию вошёл командир роты, и вскоре вся рота уже шагала по плацу. Что ж, начиналась очередная парадная подготовка к параду в ознаменование годовщины Великого Октября. Особая дата для училища, названного в его честь! Курсантские шеренги одна за другой тупо стучали подошвами сапог по растрескавшемуся асфальту плаца, гремя подковами…Что ж, не зря занятия на плацу именовали «хождение по мукам»…
Наконец, день сгорел. Роты топали на «вечерней прогулке».
– Рота, запе-вай!
Звонкие голоса запевал, пробирая до глубины души, затянули, Рота дружно подхватила:
«Степь изможденная пеплом черна.
Ночь и зловещая ждет тишина.
Там, за курганом, где день догорал,
Чьим-то мечом я, пронзенный, лежал.
Ворон седой не клевал мне глаза,
Ветру ночному беду рассказал,
Ветер проститься со мной прилетел,
Скорбную песню печально запел.
Пел он о том, что в далекой дали
Волны русские в землю легли,
В битве кровавой последней своей
Жен защитили и малых детей.
Пел он и плакал: «Спи крепко, браток.
Я, как и ты, на земле одинок.
Песни мои никому не нужны —
Все в них напевы чужой стороны.
Спи и прощай. Много дел у меня.
Я навсегда свой покой разменял.
Нет мне судьи, но до смерти молю
Господа Бога да матушку Русь.»
Степь изможденная пеплом черна.
Ночь и зловещая ждет тишина.
Там, за курганом, где день догорал,
Чьим-то мечом я, пронзенный, лежал».
1.20 (87.09.23) «Кружка чая»
Сентябрь 1987 г. Ружомберок
Однажды Альяр, изрядно уставший, едва переступив порог КПП по направлению к общаге, столкнулся лицом к лицу, или точнее сказать лицом к спине, с юной женщиной, катящей перед собой коляску. Ребёнок хватал руками за спицы колёс, а мама бесконца наклонялась, отрывая
