шокировать. Можно искать параллель киникам в иронии профессоров-постмодернистов, хотя логичнее было бы пролистать инстаграмы дауншифтеров с Гоа. Лиотар заявил о смерти великих нарративов, но он не спал в гробу и не отказался от должности профессора.
Интерес к эпатажу разделили бы пещерные люди. Нарушение норм общества вызывало бы у них скорый отклик, который, правда, вряд ли понравился бы самим художникам. Так сложилось, что хулиганы решили, будто они художники. Возможно, если бы в начале XX века толпы собирались на лекциях по философии, перформанс стал бы направлением любомудрия.
Принято снисходительно относиться к салонным художникам, создающим похожие друг на друга произведения. Хотя, если понимать под салонным искусством потакание вкусу консервативного зрителя, духовные правнуки Марселя Дюшана стали именно академиками. Писсуар в музее в 1917 – наглость, которая привела к взрыву парадигмы. В 2017 году реди-мейд[2] – форма столетней давности.
Исследователю, который смотрит на эпатирующие произведения без восторга, приходится слышать: «Это у тебя просто миллионов, которых стоит этот банан, нет, вот ты и завидуешь; сначала добейся». Люди испытывают к грандиозным деньгам логичное уважение. Но у некоторых и тридцати миллионов на Босха нет, однако это не мешает рассматривать его живопись в контексте эпохи.
Развитого человека отличает способность сказать «я не понимаю» без стыда, чувства вины и сожалений. Непонимание – реакция нейтральная. Если произведение не поняли, это не говорит о том, что оно шедевр.
Можно ли купить экспертную оценку? Размещение в музее? Опыт дает разные ответы на этот вопрос. Можно ли навязать людям художника? Возможно купить рекламу, а дальше – как повезет. Люди внушаемы и одновременно любят свободу.
Довольно абстрактные высказывания одного из ведущих галеристов мира Чарльза Саатчи имеют вес, однако это не значит, что в них есть смысл, – это значит, что на его мнение есть спрос. Если бы в его словах был смысл, их изучали бы совсем другие люди. Покупатель приобретает не только произведение, он хватается за невидимую руку звездного дилера в робкой надежде, что даже если цены на слоновье дерьмо, которое использует в своих работах художник Крис Офили, рухнут, Саатчи что-нибудь придумает.
Коллекцию не обязательно продавать, но хорошо иметь такую возможность. Поэтому каждый, кто приобрел картину с фекалией, ляжет костьми на защиту ее невидимой ценности. В собственных глазах этот человек не следует за модой, он создает новые правила. А это аттракцион подороже.
Нельзя исключать и стадный инстинкт, о котором мы еще поговорим в конце книги.
Благодаря соцсетям эпатаж проникает всюду, сегодня стараются возмутить зрителя даже бронзовые статуи. Возможно, со временем будет появляться все больше памятников, которые можно описать словами «это настолько плохо, что уже смешно», рассчитанных именно на шум в блогосфере. Общественное возмущение только удобряет
Реди-мейд – техника в разных видах искусства, при которой некоторые объекты или тексты, изначально созданные не с художественными целями, преобразуются автором в собственное произведение.
