доме, царит идеальный порядок. В шкафчиках ровными рядами выстроились банки для сыпучего и диспенсеры, на столе – ни крошки, плита надраена для зеркального блеска. В мойке сиротливо стоит чашка. И такой порядок особенно удивителен тем, что в расписании Марфы нет ни минуты свободного времени. Александр как-то имел несчастье сунуть в него свой нос. Это ж какой-то… пипец. И, может, кто-то скажет, что это не его дело, что Марфа – взрослая самостоятельная девушка, но… Черт. Да разве это жизнь вообще?!
– Ты уверен в том, что действительно готов предложить сестре такое? – спросил Марат, когда они вернулись на виллу. – Не боишься, что она тебе этого не простит?
– Я ж ее не в карты проиграл. Захочет – откажется. Мое дело – озвучить возможность.
– Ты хоть сам до конца понимаешь, что ей предлагаешь?
– Ну… Переспать, наконец, с мужиком.
– Переспать с Брагиным. Это другое. Он… как бы это сказать? Не будет с ней церемониться. Брага к этому не привык. Он валит и трахает. Правда, до сей поры на это дело никто не жаловался, скорее даже наоборот. – Марат цинично усмехается. – Но это взрослые искушенные бабы. Сечешь, в чем разница?
Саша кивнул. Он уже не один год был приближен к этой фееричной четверке. И видел всякое. Но никогда – намеренной жестокости, или чего-то такого. Будь иначе, он бы в жизни не впутал в это Марфу. А так… Саша свято верил, что у Брагина были все шансы показать ей небо в алмазах. То есть… иную сторону жизни. Любой другой поломал бы об нее зубы. Нет, в теории она, наверное, могла бы переспать с кем-то еще. Но смог бы этот кто-то разбудить в ней женщину? Вряд ли. Саша видел, кто вокруг Марфы крутится. И даже где-то понимал, почему она все еще девочка. Кому там давать? А вот такой, как Брагин… Крутой, состоявшийся, матерый мужик – мог бы запросто ее растормошить. Наглядно показать ей, что она теряет, просиживая в своей лаборатории столько времени.
– Я все понимаю, Марат.
– Ну, смотри. Тогда жду от тебя ответа.
И вот он здесь…
– Подвинься. Я молоко достану.
Пока он варил кофе, Маруська переоделась в толстую фланелевую пижаму. Интересно, была ли его вина в том, что у нее не клеилась личная жизнь? Может, он перестарался, отгоняя от нее в свое время друзей? Глядишь, сейчас бы нянчил племянников и горя не знал.
– Как дела на работе? – решил зайти издалека.
– Никак. Похоже, все накрылось медным тазом.
– И никаких вариантов? Ты не пробовала подойди к декану? Ну, или к ректору – на крайняк? Он же там у вас самый главный?
– Первый меня считает переоцененной выскочкой, второй – по полной харрасит.
– Чего? На тебя положил глаз Валевский?
– И не только глаз. Он при каждой возможности кладет на меня… то глаз, то на задницу руку, – Марфа шмыгает носом. Заправляет за ухо пряди и, вдруг осознав, что невольно выдала свою тайну, пугливо прикрывает ладошкой рот. – Ой!
– Я его урою! – шипит Саша, выбираясь из-за стола.
– Нет-нет, стой! Я… Да постой же!
– Ты почему мне раньше ничего не сказала?!
