той дорогой. И вообще об этих странных существах ходили мрачные легенды, утверждающие, что они не горят в огне и даже могут вызывать его появление магическими заклинаниями.
Крикуха ловко выбралась из воды на большую кочку и громко на всё болото потребовала немедленно пропустить её к господину Жабсу.
– По какому такому делу? – поинтересовалась одна из саламандр, пронзая квакшу подозрительно-сверлящим взглядом.
– По сверхсекретному.
– А ты договаривалась с его высокоземноводностью о встрече?
– Квак, ква-ак я могла договориться, если этот самый сверхсекретный секрет узнала только час назад!
– И в чём же секрет твоего сверхсекрета? – поинтересовалась другая саламандра.
– Я не могу его раскрыть первым встречным.
– Это мы-то первые встречные? Мы – личные телохранители главы нашего земноводного сообщества! – возмутились саламандры, и жёлтые пятна, покрывающие их чёрные длиннохвостые тела, стали оранжевыми. – А ну-ка, давай, дуй отсюда туда, откуда приплыла-прискакала. Чемодан, вокзал, Цапляндия!..
– Извиняюсь, вы… вы не первые встречные, а морды, то есть, извиняюсь, лица, которым доверена охрана первого лица. А это, я понимаю, очень серьёзно и ответственно! Но у меня дело государственной важности! Господин Жабс обязан знать о надвигающейся на всех нас угрозе.
– Где угроза? Почему угроза? И, главное, от кого? – обеспокоенно завертели по сторонам головами саламандры. – Может быть, именно ты и являешься этой самой угрозой, а?
Терпение Крикухи лопнуло, как мыльный пузырь. Сжавшись в комок, она сиганула так высоко, что с высоты своего рекордного прыжка увидела чуть ли не всё болото и даже окраину города, из которого сюда прискакала. Приземлилась она как раз перед главным входом в правительственное здание и тут же юркнула в приоткрытую для проветривания массивную дверь.
Не обращая внимания на протесты красной в горошек лягушки-секретарши, уроженки какой-то далёкой экваториальной страны, Крикуха проскользнула в кабинет кванцлера.
Хозяин кабинета, на фронтальной стене которого висел его огромный парадный портрет, был невероятно толст и буквально весь усыпан бородавками. Голова кванцлера по своим размерам почти не уступала его грузному телу, красноречиво намекая, что такая большая голова глупой быть ну никак не может. Короткие передние лапы лидер земноводных привычно размещал на своём необъятном желеподобном брюхе. Около двух лет назад Жабс уверенно победил на выборах, пообещав своим хвостатым, бесхвостым и прочим избирателям сытую и безбедную жизнь без новомодных реформ и болотных потрясений. Пока что ему удавалось держать данное квакающему и пищащему народу слово, чем он безмерно гордился.
– Беда! Беда, господин кванцлер! – с порога заголосила Крикуха, и эхо от её панического голоса заметалось от стены к стене. – Они… они хотят всех нас погубить!
– Кто они? – медленно приоткрыв свои выпученные глаза, как-то безучастно поинтересовался правитель.
– Люди! То есть, как вы метко их называете, людоземные.
– И что же эти неугомонные людоземные задумали? – оживился Жабс.
– Они хотят осушить это болото, чтобы на его месте построить, извиняюсь, мусорозавод, который своими вредными дымами и стоками уничтожит всё живое.
– Откуда у тебя такая информация?
– Из первых, как говорится, лап.
В этот момент в кабинет ворвались не на шутку озлобленные ядовитые охранники, но кванцлер резким недовольным жестом выпроводил их за дверь.
– Я весь внимание, – уткнулся он взглядом в нежданную гостью.
– Я живу в городе, в дупле старого клёна. Он растёт буквально впритык с офисным зданием крупной строительной фирмы «Стройблат» или «Стройбат», но это не важно…
– А нельзя ли конкретней, – поморщился Жабс, – без долгих вступлений.
– Квак скважите, – как бы извинилась Крикуха. – Так вот, у владельца этой фирмы… Квак ни странно, его фамилия Болотников. У него в квабинете есть террариум. Когда я забираюсь на широкую ветку, что рядом с моим дуплом, он преквасно виден. В этой стеклянной тюрьме квак раз и томится наш бедный собрат из далёкой заокеанской страны… По имени Отелло…
У Жабса стал нервно подёргиваться правый глаз, но квакша, словно не замечая этого, продолжала свой рассказ, так и не добравшись пока до сверхсекретной сути.
– Его кожица необычного оранжевого цвета… Она даже ярче кожуры квапельсина, который в наших краях, извиняюсь, не произрастает…
– Может,
