прозрачные слегка на выкате глаза впиваются в меня подобно гарпунам, толстые губы поджимаются в злую линию. Я неуверенно киваю, показывая, что мне ясно. Она, удовлетворенно хмыкнув, отворачивается.
– Будешь расторопной и тихой- поймешь, как повезло тебе попасть в столь изобильный дом, дикая. Но не дай боги, тебе меня злить…– и мне чудятся в голосе домоправительницы злорадные нотки,– Высеку, поняла?
И снова чуть притормаживает, но уже не оборачиваясь. Поэтому мне приходится подать голос и выдавить из себя "ага".
Мы ступаем в темный узкий коридорчик, минуем ещё одну дверь, и меня тут же сбивает с ног стоящие здесь галдеж, жара, пар и миллион смешавшихся между собой запахов. Кухня. Большая и темная, забитая людьми под завязку, с несколькими очагами вдоль стены, с большим столом посередине, растянутым на всё помещение, заваленным горой разных продуктов.
– Уна, тебе привела, забирай! – Борга толкает меня в спину к какой-то старушке в углу, ощипывающей гуся,– Помощница…
Я неловко переступаю с ноги на ногу, с легким ужасом взирая на наполовину лысый труп птицы в руках кухарки. Э-э-э…Я так-то городская…
-Ох, давно пора, – всплескивает красными воспалёнными руками старуха и пихает мне несчастного гуся прямо в грудь.
К горлу подкатывает вязкая дурнота. В нос лезет запах сырой птичьей кожи и перьев. Хочется отпрыгнуть подальше, но в реальности ничего не остаётся, как только принять наполовину ощипанную дохлую тушу.
– Садись, – Уна встаёт со своей низкой табуреточки, – А я пока потрошками займусь.
При упоминании потрошков я как-то разом веселею. В конце концов, перышки выдирать- не самое страшное. И опускаюсь на табурет.
– Сегодня тут поможешь, печорка,– деловитым тоном вещает над моей головой Борга, пока я кручу в руках гуся, не зная, с какой стороны к нему подступиться. Аккуратно дергаю перышко и зачарованно рассматриваю его, – А вообще поставлю тебя дом мести да мыть. Как раз Бри, этим ведущая, второго дня померла.
Я вздрагиваю от излишне будничного тона домоправительницы, так не вяжущегося со смыслом её слов, и кошусь на продолжающую быстро вводить меня в курс дела женщину.
– Вот и настил её в женской займешь, – Борга энергично потирает руки, видимо, довольная, что не надо думать, куда меня отправлять спать, – Вечером покажу твоё место. Сейчас все равно рано тебе отдыхать. И Уну слушайся, печорка, Помни…
Толстый палец Борги назидательно взлетает вверх.
– Розги у меня всегда наготове, девочка…
Я сглатываю, киваю и утыкаюсь взглядом в несчастного гуся на моих коленях. Борга, больше не обращая на меня внимание, начинает зычно раздавать указания, поторапливая итак суетящихся как муравьи красных от духоты, замученных служанок. В носу стоит запах вареного мяса, лука, чадящих очагов и кисловатых потных тел.
С неожиданно накатившей злостью вырываю клок пуха из гуся. Руки дрожат
