И сейчас мне, шагая по мостовым и по улицам моей жизни, предстояло это узнать. Мне захотелось побежать.
Я быстро шел по темным тротуарам – мимо огромных мусорных контейнеров, вдоль стен и заборов, по грязным лужам, и каждый сделанный мною шаг свидетельствовал о том, что новый мир становится реальностью. Платаны и тополя, которые я помнил с детства, на первый взгляд казались такими же, как раньше, но сила связывавших меня с ними воспоминаний и ассоциаций пропала. Я смотрел на усталые деревья, на знакомые двухэтажные здания, на грязные жилые дома (как их строили, я видел в детстве, начиная с рытья котлована под фундамент и кончая укладкой черепицы; там я играл с новыми друзьями) не как на неотъемлемую часть моей жизни, а как на фотографии, забыв, когда и почему они были сделаны. Я смотрел на них и узнавал по теням, по освещенным окнам, по деревьям в садах, по буквам и знакам на входных дверях, но я совершенно не ощущал силы знакомых мне предметов. Старый мир был здесь, передо мной, рядом со мной, на улицах, вокруг меня: в знакомых витрах бакалейной лавки, в пекарне на площади перед вокзалом Эренкёй,[1] где все еще горели огни, в лавке зеленщика, где стояли ящики с фруктами, в кондитерской «Жизнь», в старых грузовиках, плащах, в темных усталых лицах прохожих. От вида этих теней, трепетавших в ночных огнях, стало холодно на сердце – там лежала книга, я будто скрывал что-то преступное. Мне хотелось бежать от этих знакомых улиц, делавших меня самим собой, от печали мокрых деревьев, от неоновых букв, отражавшихся на асфальте и в лужицах воды на мостовых, от ламп овощных и мясных лавок. Подул легкий ветерок, с веток закапало, я услышал какой-то гул и решил, что книга – это дарованная мне тайна. Меня охватил страх, мне захотелось с кем-нибудь поговорить.
Я вошел в кофейню «Молодость», находившуюся на площади перед вокзалом, где некоторые из моих приятелей по кварталу все еще собирались по вечерам и играли в карты, смотрели по телевизору футбол или просто приходили, чтобы встретиться друг с другом, – они сидели там часами. Мой знакомый студент университета, работавший в лавке своего отца-сапожника, и еще один мой приятель по кварталу, игравший в футбол в любительской команде, сидели за столом у самой стены и болтали. На их лицах играли блики черно-белого телевизора. Я заметил прочитанные газеты с растрепанными страницами, два чайных стаканчика, сигареты и бутылку пива, которую они купили у бакалейщика, а теперь спрятали под столом на одном из стульев. Мне нужно было с кем-то поговорить, и проговорить не один час, но я сразу же понял, что с этими двумя не смогу разговаривать. Меня внезапно охватила такая печаль, что на глаза навернулись слезы, но я гордо вытер их: людей, которым я открою свою душу, мне предстояло выбрать из тех, кто уже жил в мире книги.
Так мне удалось поверить, что я являюсь полноправным хозяином своего будущего, но я знал, что сейчас моим хозяином была эта книга. Книга не только проникла в мое сердце, точно какая-то тайна и грех, из-за нее я утратил возможность говорить – я жил словно во сне. Куда исчезли похожие на меня тени, с которыми я мог бы поговорить, где находится
