style="font-size:15px;"> «Я, Кристоф Хайцманн, обязуюсь быть этому господину послушным сыном девять лет. 1669 год».
А вот вторая, написанная кровью:
«Anno 166918
Кристоф Хайцманн. Я обязуюсь быть этому Сатане послушным сыном и через девять лет буду принадлежать ему и душой, и телом».
Однако, если предположить, что под видом требований дьявола в договоре изложены скорее его обязательства, иными словами, требования самого художника, то все встает на свои места. Тогда этот абсурдный договор приобретает практический смысл и может быть истолкован следующим образом: дьявол обязуется на девять лет заменить художнику умершего отца. По истечении этого срока душа и тело художника, как обычно при таких сделках, перейдут в собственность дьявола. По всей видимости, принимая решение о заключении этого договора, художник рассуждал так: из-за смерти отца он впал в уныние и утратил способность работать; если кто-то заменит ему отца, он сможет вновь обрести утраченное.
Человек, которого так опечалила смерть отца, наверняка, очень дорожил им. Но не странно ли, что такому человеку заблагорассудилось выбрать взамен любимого отца именно дьявола.
III. ДЬЯВОЛ ВЗАМЕН ОТЦА
Боюсь, скептики не согласятся с тем, что, сместив акценты в трактовке договора, мы раскрыли его истинный смысл. Они выдвинут два возражения. Во-первых, они скажут, что эту расписку не нужно расценивать как договор, в котором должны быть указаны обязанности двух сторон. Скорее в ней были закреплены лишь обязательства, которые взял на себя художник, а обязательства дьявола остались за рамками этого соглашения, так сказать, «sousentendue»19. Именно художник берет на себя два обязательства: во-первых, обязуется девять лет быть дьяволу сыном и, во-вторых, соглашается с тем, что после смерти будет всецело принадлежать ему. Таким образом, отметается один из наших доводов.
Во-вторых, они скажут, что не стоит так уж напирать на то, что в расписке говорится о готовности «быть дьяволу послушным сыном». Это обычная фигура речи, которую любой читатель может истолковать так же, как это сделали монахи. Они не стали переводить эту фразу дословно на латынь, а просто написали, что художник «mancipavit»20, то есть всецело предался дьяволу, обязался вести греховную жизнь, отречься от Бога и Святой Троицы. Так зачем же нам отклоняться от этой простой и очевидной трактовки21? Перед нами попросту отчаявшийся человек, измученный меланхолической депрессией, который продает свою душу дьяволу, уповая на его невероятные целительские способности. Не так уж важно, что в уныние он впал после смерти отца, – это могло бы произойти и по другой при чине. Это звучит убедительно и здраво. Психоаналитиков снова упрекнут в том, что они до предела усложняют простые вещи, ищут тайны и загадки там, где их нет, и находят их, выпячивая мелочи и околичности, которые можно обнаружить где угодно, а потом делают на их основе самые смелые и странные выводы. И бессмысленно
Anno 1669 (лат.) – год 1669. –
Sousentendue /лат.) – подразумевались. –
Mancipavit (лат.) – предался в руки. –
На самом деле, в дальнейшем, учитывая, когда и для кого были составлены эти расписки, мы убедимся в том, что сформулированы они просто и вразумительно. Но пока нам достаточно и того, что в этом тексте таится некоторая двусмысленность, которую мы можем взять за основу нашего толкования. –
