вот они, говорю. А, да-да, спасибо, примем меры, идите домой, мы вас вызовем. И все, тишина. Концы в воду – и до свидания. Как же так? Явное убийство, тем более должностными лицами. А как же заявления премьера о чистке рядов, переаттестации? Как же мы встаем с колен, если нас в участках безнаказанно убивают как скот?
Мрак и безысходность. Полное бесправие и никакой надежды. Да. В общем, я тогда запил. Пил долго и много. Осмысливал, так сказать, жизнь. Помню, мелькало как-то по телевизору изображение одного мужика. Парня даже, наверное. Чего-то он там вещал про коррупцию и борьбу с ней. Ну, думаю, Дон Кихот нашелся. Иди, думаю, пузыри в другом месте надувай. Нас на мякине не проведешь.
Потом то да се. Короче говоря, прошло время, и я узнаю, что здесь, в нашей области, собираются строить огромную тюрьму как раз для таких, кто Женьку уморил. Прекрасная идея! Дальше – больше. Выясняется, что на работу в первую очередь набирают тех, кто пострадал от действий властей! Точь-в-точь про меня. А жил я тогда бедно, грязно… Плохо жил, чего там.
Пришел в Комитет, заполнил анкету. Через пару дней пригласили на собеседование. Тесты разные проходил, вопросы задавали, сплошная канитель. Короче, взяли сначала на приемку – это когда эшелоны прибывают и мы сортируем поступивший контингент. Хотя, как сортируем… Всех, кто сам ходит, отгружали в прицеп моментально. Бывали, конечно, симулянты разные, буйные, припадочные. Все было, чего там, но не об этом сейчас.
Определили меня, значит, в первый блок к пятилеткам, а там суточные смены и ротация. То есть сегодня ты в охране, завтра – на баланде, послезавтра – в спецразборе, ну, чтобы психика не перегружалась сильно. Мне лично было побоку по первости. Единственное, спецразбор немножко напрягал. Жалел их все-таки. А как не жалеть-то?
Вот стоит он – сморщенный весь, зашуганный, в пол смотрит. Скукожился до тряпки, слезы на глазах, руки трясутся, мямлит чего-то, не разобрать. И что с ним делать? Как что! По инструкции, где написано, что в случае нарушения режима, к примеру, субъект подлежит спецразбору. И ты его в каптерку тащишь, а он, гад, упирается, поэтому парами и ходили. Здоровых, кстати, мужиков набирали в конвой и в спортзал гоняли, хочешь не хочешь.
Как раз для сердобольных и существовал дядя Костя Завадский. Безо всяких эмоций на лице он выходил и с утра перед строем начинал инструктаж. Мысли были простые, но на народ действовали безотказно. Смысл такой: а они вас жалели? Вы вспомните детей своих, матерей, братьев, сестер, жен, мужей. Хорошо им на кладбище?
Сходите туда, рядом с ними постойте, поговорите. Что они вам ответят? Ничего. И знаете почему? Все очень просто. Их сжили со свету вот эти вот твари. Хотите их жалеть – ваше право, только рядом на нарах. Утешайте, сколько душе угодно. Пускай они вам как соседям плачутся, а я же соплей здесь не допущу, всем ясно?
Тогда Женька с матерью, как есть, перед глазами появлялись, и злоба закипала. Хорошая
