охрипшим от злобной ярости голосом:
– О, язва проклятая! И богам, и мне, и всем, всем людям нет никого ненавистней Медеи, которая рожденью своему дыхание перервать ножом дерзнула, чтоб только я умер бездетным… О, сгибни ж, проклятая, ты! Прозрел я, наконец. Один слепой мог взять тебя в Элладу и в свой чертог от варваров привесть… Увы! Ты предала отца и землю ту, которая тебя взрастила, язва!.. Чтобы попасть на наш корабль украшенный, ты брата зарезать помогла у алтаря. То был твой первый страшный шаг. Ты стала мне женой и родила детей, и ты же их, по злобе на соперницу, убила. Во всей Элладе нет подобных женщин, а, между тем, я отдал предпочтение тебе пред всеми женами, и вот несчастлив я и разорен… Сгинь с глаз моих, детей бесстыжая убийца! Оставь меня стонать. Увы, погибло все.
– Я многое сказала бы тебе в ответ на это, но знает все Кронид-отец, что сердце вынесло мое, и что я сотворила. Тебе же не придется, нам опозорив ложе, услаждать себе, Ясон с женою молодой, дальнейшее существованье, чтоб насмехались над Медеей все.
– Дай хоть мне детей, чтобы, оплакав, схоронить…
– О нет! Моя рука их похоронит. В священную я рощу Геры унесу малюток на алтарь, чтоб искупить невинную их кровь…, и их могил никто там вражеской рукой не осквернит… Тебе ж осталось злодейскую запечатлеть свою такой же смертью жизнь, а брака своего горького исход уже ты видел, возлюбленный и ненавистный мне, Ясон…
Некоторые утверждают, что Еврипид в своей «Медее» приписал убийство мальчиков их матери, а не коринфянам, как считали раньше, за огромную взятку в 5 или 15 талантов серебром, нацеленную на очищение доброго имени города Коринф.
Драконций же поет, как Медея после встречи с Ясоном, опять впав в безумие гневное, велит отправляться ужасным драконам. И четыре дракона чешуйчатых, длинные шеи ярму подчинив, тотчас взмывают ввысь, и, от земли оторвавшись, в воздухе легком скользят и вращаются быстро огненной колесницы колеса. Так колхидскую женщину гордую, в стольких смертях виноватую ввысь драконы на колеснице умчали. Когда неба достигла почти колесница драконов зловонных; день бы она могла затемнить, изменить направление ветров, если бы солнечный Гелий, потрясенный преступным деянием внучки любимой, мир не наполнил сияньем ярчайшим, разлитым повсюду.
Медея отправилась в Фивы, где застала Геракла страдающим от безумия после убийства собственных детей от Мегары. Ей были очень понятны его чувства, ведь и она только, что зарезала собственной рукой двух своих сыновей от изменившего ей такого же, как Алкид, русокудрого и голубоглазого героя Ясона, и она попробовала исцелить великого героя своими колдовскими зельями.
57. Эгей у Питфея
Эгей же, как и намеревался, по дороге в град скалистый, осененный красою оливы Афины-Паллады, посетил Трезен, куда его старые товарищи, сыновья Пелопа, Питфей и Трезен, некогда прибыли из Писы, чтобы разделить царство с сыном Анфа царем Анфии Аэтием. Питфей после смерти Трезена
