по тропинке, неприлично задрав подол до колен. Через пару шагов со всего размаху наступила в очередную ямку и едва не закувыркалась, но всё же сумела удержать равновесие. Воротца, тускло поблескивающие на свету, приближались слишком медленно. Дорожный мешок бил по спине и звенел, хоть ничего звенящего я в него не укладывала.
До слуха донеслось жаркое дыхание. Шорох быстрых лап, топот. И снова – лай, от которого сердце подпрыгнуло и упало куда-то в живот. Перед глазами вспыхнуло багровым. Я перестала видеть вокруг хоть что-то, каждый миг ожидая, что в ногу мне вцепятся острые зубы.
– Убереги, Матерь, – шептала на каждом шагу.
И, наконец, схватилась пальцами за прохладные прутья ворот. Признаться, боялась, что и тут будет висеть замок. Но калитка оказалась заперта постольку-поскольку: видно, здесь больше надеялись на лохматых стражей, чем на запоры. Толстая цепь была просто обмотана вокруг соседних прутьев. Тяжёлая.
Торопясь, ломая ногти, я распутала её и, содрогнувшись от пронзительного скрипа несмазанных петель, выскочила в Ториндинт. В тот самый миг, когда одна псина всё же догнала меня. Возле бедра лязгнули зубы. Но между мной и собакой встала закрытая калитка – и пёс заметался, ещё надеясь меня достать.
Я кое-как намотала цепь обратно, чтобы кобель не вырвался. Лишь бы за ним не подоспела стража, ведь лай наверняка привлёк кого-то из людей!
Я выдохнула и отвернулась. Шея взмокла от страха, а платье прилипло к спине. Натерпелась, едва только ступив за порог Пьятра Гри! Оставалось лишь молиться Рассветной Матери, которая теряла свои права с наступлением ночи. Не хотелось попасть в руки какому-нибудь отребью, что наверняка шастает на окраине Ториндинта в столь поздний час.
Но, несмотря на тёплый летний вечер, вокруг было безлюдно: ни стражи, ни слоняющихся горожан. Видно, всех напугал приближающийся дождь. Вдалеке погромыхивало. Тучи всё явственнее затягивали небо. Всё стихло, ни ветринки не проносилось между плотно стоящими друг к другу домами – значит, гроза может случиться сильная. А мне в дорогу. Просто прекрасно!
Как будто в ответ на мои мысли, невидимый браслет заколол кожу. Я почесала саднящее запястье – проклятая Доната! Нацепила на меня эти оковы! Вживила мне под кожу карту, которую я и видеть никогда не хотела.
Шаги звенели на каменной мостовой и тонули в густом влажном мареве. Парило нещадно, словно я оказалась в котле с водой, поставленном на медленный огонь. Загромыхало снова – ближе. Я то и дело посматривала в клочок бумаги, что дала мне Доната. На вырванном из карты куске города тёмно-красной линией был прочерчен мой путь. Маленьким крестиком отмечена таверна.
Я свернула в узенький переулок, проскочила, едва не шаркаясь плечами о тёмные бугристые стены. Закапало. Ленивые тяжёлые капли ударяли по голове и плечам. Смахивая с бровей и ресниц влагу, я вышла на другую улицу и прибавила шаг, лелея надежду, что повозка, которую мне подготовили, будет крытой.
Над головой мелькали
