По меньшей мере, не сейчас.
Сухой сезон окреп, принеся в бухту Спасения летний филиппинский жар. Северо-западные ветры сменились порывами юго-западных муссонов – слишком слабыми, чтобы по-настоящему тревожить море, и оно стыло рябым простором. На песчаных отмелях подрагивали шафрановые переплетения солнечных сетей. Воздух напитывался утомительным маревом: по вечерам отчасти свежел, давая людям передышку, а с рассветом неизменно окунал всех в пряное дыхание зноя.
Дима откинулся на спину. Лежал на утреннем солнцепёке и чувствовал, как, пульсируя и покалывая, затекает неудобно подложенная под голову рука. Закрыл глаза, и перед ним единым потоком закружились мириады песчинок, сливавшихся в колыхание мягкого упругого полотна. Диму затягивали зыбучие пески дрёмы. С каждым днём вялость одолевала всё больше. Из-за неё Дима не присоединился к первой экспедиции.
Дочь Самоедова отыскала путь, по которому ранее сбежал Мануэль. Пробившись через кусты выше сигнального костровища, она петляла по уступам, пока не упёрлась в отвесную скалу. Скала вздымалась неодолимой стеной, однако её вершину венчали несколько косматых деревьев, пустивших вниз длинные плети корней. Рита вскарабкалась по ним и обнаружила наверху просторный карниз. От карниза открылся прямой путь к последней преграде – эоловому останцу. Словно наспех слепленный из цементных пластин, он напоминал луковицу с тонкими слоями. Один слой, обвалившись, обнажал другой, из-под него выглядывал третий. Местами останец просматривался вглубь на десяток подобных слоёв – его поверхность была изрезана множеством складок, в которых гнездились кусты и низкорослые деревца. В итоге образовалась естественная каменная лестница, то пологая, то отвесная, а то и нависавшая над лежавшим внизу карнизом.
Поднявшись по «лестнице», Рита убедилась, что дальше видимых преград нет, и поторопилась вернуться в лагерь, сообщила остальным о сделанном открытии. К утру следующего дня Самоедов и Альварес организовали первую разведывательную экспедицию, правда, сами к ней не присоединились: отобрали добровольцев и наказали им искать любые признаки цивилизации. Исследователей провожали до смешного торжественно. Лоран попросил Клэр купить пачку чипсов, если ей встретится магазин. Смеялся над глупостью своей просьбы, однако напоследок добавил, что с радостью примет снэк-бокс из «Макдоналдса», даже если картошка фри и стрипсы на обратном пути остынут. Филиппинцы выискивали обрывки листков и наспех корябали номера телефонов, по которым следовало позвонить. Слёзно молили разузнать об участи других пассажиров парома. Проводы затягивались, и Альваресу пришлось подгонять исследователей.
Когда они ушли, оживление в бухте не прекратилось. Все прощались с временным пристанищем. Многие с показным небрежением сбрасывали в общую кучу халаты и футболки, отказывались, как бы их ни уговаривал старик Баньяга, заниматься рыбалкой и в нетерпении расхаживали по пляжу, будто из-за ближайшего мыса в любой момент мог выглянуть борт посланного им на выручку катера. О благоустройстве лагеря
