pty-line/>С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
Михаил Матусовский
Глава 1. Осенний призыв
ПРИКАЗ
министра обороны СССР
29 сентября 1974 г. № 213 г. Москва
Об увольнении в запас военнослужащих выслуживших установленные сроки действительной военной службы, и об очередном призыве граждан на действительную срочную военную службу в октябре – декабре 1974г.
В соответствии с Законом СССР «О всеобщей воинской обязанности» приказываю:
1. Уволить из рядов Вооружённых Сил СССР в запас в октябре-декабре 1974 г. военнослужащих срочной службы, выслуживших установленные сроки действительной военной службы.
2. Призвать на действительную срочную военную службу в октябре-декабре 1974 г. граждан мужского пола, которым ко дню призыва исполняется 18 лет, не имеющих права на отсрочки от призыва на действительную военную службу, а также граждан старших призывных возрастов, потерявших право на отсрочки от призыва.
3. Приказ объявить во всех ротах, батареях, эскадрильях и на кораблях.
Министр обороны СССР
Маршал Советского Союза А. Гречко
В Ворошиловграде стояла золотая осень. В скверах и парках, кружась, опадали листья, в воздухе плавали нити паутины, по утрам стоял легкий туман.
На одной из городских окраин, недалеко от железнодорожного вокзала высились несколько пятиэтажных кирпичных зданий окруженных трехметровой железобетонной стеной с врезанными в нее стальными решетчатыми воротами. За ними расхаживала пара солдат в летнем выцветшем х/б* с болтавшимися на поясах штык-ножами.
Размером с футбольное поле пространство от ворот до зданий серело асфальтом. На нем в разных местах кучковались, и дымили сигаретами молодые парни. В картузах и без, все стриженые «под ноль» в поношенной одежке и обуви. При себе имели вещмешки или дорожные сумки.
Изредка по плацу проходили озабоченные офицеры с прапорщиками, скрываясь в высоких дверях зданий. Объект именовался сборным пунктом областного военкомата, а контингент на плацу – призывниками.
Утром, в количестве семи сотен человек его доставили автобусами сюда, ждать прибытия «покупателей»* и отправки в части.
– Ну че, пацаны? Айда занимать места? – швырнул бычок в урну один из парней. Смуглый, выше среднего роста и с пробивающимися усами. Звали Сашка Пчелинцев. Был на год старше.
– Айда, – откликнулся второй, рыжий, по фамилии Степка Чмур, остальные – Мишка Санжаков и Витька Резников, молча кивнули. Все были из Краснодона, небольшого города в сорока километрах от областного центра, с детства дружили и работали на одной шахте. Сашка после окончания техникума – горным мастером, Степка машинистом электровоза, Мишка с Витькой в проходке.
Поддернув на плечах вещмешки, направились к крайнему из трех зданий. Открыв дверь, оказались в гулком пустом холле, бетонным маршем лестницы поднялись на второй этаж. Сашка потянул на себя вторую, в уши ударил тихий гул, в нос запах водочного перегара.
Высокое пространство перед ними терялось вдали. По сторонам высились трехъярусные нары с матрасами, на них сидели и лежали будущие солдаты. Одни спали, издавая храп, другие о чем-то переговаривались, на нижних, сбоку, трое резались в карты.
Пройдя немного вперед, остановились перед свободной секцией, поснимали с плеч «сидора»*, определив в головах, устроились на матрасах.
– Да, – озираясь кругом, протянул Витька. – Сколько тут народу.
– Типа Вавилон, – поддержал его Степка.
На соседних нарах приподнялась голова. – Где я? – заплетаясь языком, прохрипел бухой малый.
– Где-где, в вытрезвителе, – сказали сверху. Кругом загоготали.
Малый молча сел, достал сзади торбу, вынул кусок хлеба сало, молча зачавкал.
– Может и нам пожрать, Пчел? – покосился на Сашку Мишка. Пчелом его звали за фамилию. Коротко и удобно.
– А почему нет? – сглотнул тот слюну. – Выехали в семь. Сейчас десять. Стали развязывать «сидора».
Вскоре на развернутой газете красовалась отварная курица, хомут «одесской», сыр, несколько помидоров с огурцами и пышная, с поджаристой корочкой, паляница. Достав перочинный нож, Витька нарезал колбасу, сыр и хлеб, а Степка, позыркав по сторонам, извлек из своего мешка бутылку «Плиски».
– Откуда? – удивились друзья.
– Заныкал, – свернул колпачок. – Когда нас шмонали.
