слезы.
– Хорошо, – сказала она. – Сегодня был противный суп на обед, но я съела.
– Молодец.
Очень хотелось протянуть руку и погладить ее по пушистой макушке, прижать к себе. Я попытался это сделать, но конечность моя каким-то хитрым образом оказалась слишком короткой, я не мог дотянуться.
– Эй, человек, ты заснул? – донесся откуда-то издалека скрипучий голос, и я осознал, что это сержант зовет меня, что пора возвращаться.
– Пока, ангел мой, – сказал я. – Веди себя хорошо, и я скоро вернусь. С Котиком.
– Вернись, а то я скучаю, – призналась Сашка, и мне в сердце будто вонзили осиновый кол, тупой такой, обмотанный колючей проволокой.
Вновь мелькнул перед глазами игрушечный пингвин, и я вернулся на тускло освещенный склад, унылый, как склеп. Обнаружил, что сержант пялится на меня так, словно из ушей у меня торчат радужные змеи, а из носа вытекает игристое шампанское, и все это под бравурную музыку из живота.
– Ты припадочный? – осведомился он. – Таращился куда-то и губами шевелил.
– Задумался, дело такое, – отрезал я. – Давай, что там у тебя.
– Теперь тебе положена бронезащита класса два, – с мрачной неохотой признал веша. – Держи.
На вид она не сильно отличалась, и выглядела такой же потрепанной, как и комплекты для рядовых бойцов – ясно было, что придется ремонтировать, и потратить не один час. Только вот весила она раза в два меньше, это несмотря на то, что отдельные участки имели дополнительное усиление.
– Шлем, – продолжил сержант.
Этот оказался почти таким же, как у десятника, разве что нарост на затылке побольше.
– И аптечка, – и мне достался чемоданчик темно-зеленого цвета с алым кругом на боку. – Пользоваться не умеешь… ничего, мануал найдешь. Блок связи в твоей центурии имеется. Все, свободен.
– Спасибо, что по матушке не послал, – пробормотал я, нагружая снаряжение на себя.
Да, со многим придется разбираться, с той же аптечкой, с тем как функционирует блок связи, нечто вроде рации, но в этот момент такая перспектива меня совершенно не смущала. Теперь я мог разговаривать с Сашкой, даже смотреть на нее, и это воодушевляло невероятно.
Логово сержанта-хозяйственника осталось за спиной, я вышел в коридор.
– Егор! – окликнули меня сбоку. – Э… центурион! Разрешите обратиться!
Я повернулся и обмер.
На меня смотрела, моргая огромными фиолетовыми глазами, стройная девушка, на голове у которой были не волосы, а перья, алые, оранжевые, желтые, и они беспокойно шевелились. Ладони ее были крепко стиснуты перед грудью, а на лице читались тревога и мольба.
– Раз… разрешаю, – буркнул я.
Пира! Предательница-жевельде!
Контракт у нее закончился почти одновременно со мной, и она торопливо покинула «Гнев Гегемонии».
– Я… я… вернулась, в нашу центурию, – сообщила Пира.
– Не
