их серьезно озаботиться безопасностью проводимых в Данциге операций. В тот день при конвоировании заключенного Леона Виллера польский полицейский Бернард Коповский, решив сэкономить время и вопреки приказу своего руководства, проследовал через территорию Данцига. Нужно сказать, что Виллер был не простой уголовник, а лицо, обвиняемое в шпионаже в пользу Германии. Его-то полицейский и должен был доставить на заседание суда в г. Гдыню.
На границе зоны Вольного города Виллер, воспользовавшись замешательством Коповского, предпринял попытку побега. Во время завязавшейся потасовки он выпал на перрон и поднял крик, на который сбежалось множество зевак. Как и полагается, на шумное сборище через короткое время появились немецкие полицейские, которые, выяснив в чем дело, под предлогом оказания медицинской помощи забрали Виллера с собой. Ясно, что последний был очень доволен таким завершением истории. Вместо положенных ему по приговору суда семи лет заключения за шпионаж в Данциге он приобрел долгожданную свободу[51].
Наличие значительного числа этнических поляков и смешанных браков благоприятствовало тому, что вербовочная база для польской разведки была поистине неисчерпаемой, и только мастерство вербовщиков и лимит денежных фондов, отпускаемых на разведывательную работу, служили естественными ограничителями при создании агентурного аппарата.
Так, в своих послевоенных воспоминаниях бывший руководитель Абвернебенштелле «Данциг» Оскар Райле описывает историю некоего унтер-офицера Коха, который, проходя службу в строевой части, был в 1924 году откомандирован для исполнения секретарских функций в распоряжение Абверштелле «Остпройссен» в Кёнигсберге. Он инициативно через посредника установил контакт с представителем польской разведки и предложил свои услуги в качестве ее информатора о деятельности Абвера. В этих же целях он завербовал двух своих сослуживцев – радистов Абверштелле. Многообещающая для 2-го отдела Главного штаба Войска Польского операция была сорвана путем ареста немцами посредника Коха, у которого при личном досмотре были обнаружены материалы разведывательного характера с реквизитами кёнигсбергского аппарата Абвера. Кох же, по недосмотру сотрудников последнего, сумел бежать в Польшу и был арестован только в 1937 году. В процессе «разбора полетов» выяснилось, что он был по своему происхождению наполовину немцем, наполовину поляком. Райле так комментирует ситуацию: «И все же в случае с Кохом нельзя ограничиться моралью, что “любой предатель не уйдет от расплаты”. Отец его – немец, мать – полька. Где же находилось его Отечество?.. Таких примеров, как Кох, было множество»[52].
Две родные сестры – участницы крупнейшей операции Жихоня, о которой речь пойдет ниже, Паулина Тышевская и Францишка Бруцкая, по личным документам значились одна – немкой, другая – полькой. И таких примеров можно
