точь-в-точь как у её матери, и вместо младенческого лепета выдаёт умные мысли.
Эвелин трясло, и турбулентность тут была не при чём. Пять лет она знать не хотела свою сестру, а теперь может никогда не узнать. Ведь люди не исчезают просто так.
Глава 2
– О, Эви, ты приехала!
Едва отворив дверь, Мэри Хартли кинулась на шею к младшей дочери и повисла на ней, как на спасательном круге в открытом океане. Исхудавшее от переживаний тело матери дрожало. Это чувствовалось даже через плотную ткань пальто, которое Эвелин захватила с собой. Погода в Сент-Клере сильно отличалась от тёплой осени Атланты. Температура здесь всегда падала стремительней, а с северных берегов озера Гурон залетали колющие морозом ветра.
В аэропорту Детройта Эвелин посчастливилось встретить пожилого мужчину, который держал путь в Мэрисвилл, что чуть дальше от Сент-Клера, если ехать по шоссе 94. Он-то и подхватил попутчицу прямо у аэропорта и скрашивал одиночество историями из своей жизни. Мужчина довёз её до самого дома матери, не принимая никаких возражений и приговаривая, что в его-то годы ему уже некуда спешить.
Пока старенькая «хонда» медленно ползла по таким знакомым и таким неизвестным улицам Сент-Клера, Эвелин погрузилась в тяжёлое молчание.
– Вы ведь должны радоваться, что вернулись в родные места. – Подметил мужчина. – Нет места лучше дома.
Это могло бы быть правдой, если бы Эвелин не лишилась этого дома ещё шесть лет назад. Они проезжали мимо старшей школы, где Эвелин кружилась в танце в своём персиковом платье с пышной юбкой на выпускном вечере. Мимо «McDonals’s», в котором они с Беном заказывали по две порции картошки-фри и забывали про бургеры. Мимо кладбища Хилсайд, где покоились её дедушка с бабушкой. Эвелин даже на секунду уловила на себе их взгляд с мраморного памятника, покрывшегося мхом.
За шесть лет городок почти не изменился, но изменилась сама Эвелин.
Мужчина даже не взял платы за бензин и помахал на прощание, будто старой знакомой. Попрощавшись с добрейшим человеком за рулём «хонды», Эвелин ещё долго стояла перед домом, в котором провела всё своё детство. И те месяцы скорби после расставания с Беном. Ноги никак не могли подняться на крыльцо, а руки – повернуть ручку двери. Она не была здесь четыре года и сомневалась, что дом ждёт её с распростёртыми объятьями.
Но мама ждала.
Она хлопотала вокруг, заваривая чай и намазывая белый хлеб арахисовым маслом.
– Прости, дорогая, в последнее время мне было не до готовки. – Извинялась Мэри, усаживая дочь за стол. – Ты, наверное, проголодалась с дороги.
Когда-то Эвелин обожала сэндвичи с арахисовой пастой, но сейчас кусок не лез в горло. Мешал нервный ком, который стоял там с момента въезда в город.
– Не беспокойся, я перекусила в самолёте.
«А кухня-то поизносилась», – подумала Эвелин, оглядываясь кругом. Впрочем, как и весь
