переборов внутренний голос, который старался заглушить остатки разума.
– Ну что, успел добежать до туалета? – раздался голос, сдабриваемый смехом гостей.
– Все отлично! – я показал большой палец толпе.
– Бывает, – хохотнул кто-то из парней за спиной.
– Мы продолжаем, – я улыбнулся залу, не обратив внимания на выпад. – И, раз-два-три. Can’t buy me love her…7
ГЛАВА 2. БЛУДНЫЙ СЫН
Так вот я и засел за свою первую настоящую песню. Как оказалось, писать полностью всерьез, а не проездом, куда труднее. Уже не отмажешься тем, что тебе было по фигу или не хватило времени. Но не было и такого, чтобы я из себя что-то выдавливал, нет. Было и сложно, и просто одновременно. Так хотелось сразу о многом рассказать, вложить сакральный смысл, который был в других песнях, рассказать историю – важную, честную историю, хотя и придуманную. Как легендарная «Богемская рапсодия», услышанная в первую минуту моего появления на свет.
Она, первая настоящая песня, тоже рождалась в муках, приходила ко мне постепенно, поджидая в самых неожиданных местах: чистишь с утра зубы, пялясь в полусонное лицо с темными синяками под глазами после вчерашней попойки, и в голову приходит сравнение с пандой, или рассекаешь на старом «Кадиллаке» до репетиционного гаража, подхватывая ветер в шевелюру, и все это складывается в зарифмованный текст. Там слово, тут строка. Паззл собран – песня родилась.
Я записывал слова и рифмы на кусках бумажек, салфетках, туалетной бумаге, на всем, что находилось под рукой, подходя к своей песне, порой даже слишком обстоятельно, словно решал уравнение, ответом которого и должен быть сложившийся текст.
Пара недель случайного труда, все эти записки, огрызки с текстом, рассованные по карманам. Складывал и складывал их в карманы, что тот хомяк еду за щеки. А тем временем мы продолжали репетировать и выступать за гонорар в четыре банки пива и пачку чипсов.
– Ты будешь кормить нас молоком? – усмехнулся как-то Хайер, кивнув на мои нагрудные карманы, что разбухли от скомканных бумажек. Да, они и вправду походили на грудь кормящей матери.
– Нет, – я кивнул на оттопыренные карманы джинсов, которые тоже были наполнены творческими идеями, – дам тебе лизнуть мои стальные яйца!
Эрл и Хемингуэй зашлись в хохоте. Хай, пропустив скабрезность, продолжил настраивать гитару, как ни в чем не бывало. Я уел его, в кои-то веки.
Так и летели дни.
Я собирал свою настоящую песню по крохам, по словам, по фразам. Составлял и так, и эдак, пытаясь что-то получить от Вселенной, более осознанное, чем опостылевшая рифма «кровь-любовь». И так продолжалось до тех пор, пока однажды я не заявился в наш гараж с мятым листком в руках, собрав весь пазл воедино. О, как он был тяжел! В нем слилась вся моя чувственность и мой взгляд на мир. Потрясая им, словно сводом законов, что Моисей принес с горы Синай8 (да и чувствовал себя так же), перед ребятами я, наконец, ответил на немой вопрос, что застыл
Can’t buy me love – четвертый сингл The Beatles.
Имеется ввиду 10 библейских Заповедей.
