из преисподней».
О своих силах я узнала сама, ведь мой папочка не соизволил меня в это посвятить. Да, я ненавижу его, но и люблю одновременно. Давно его простила, а вот себя нет, не могу, это почти невозможно простить самого себя, а тем более любить.
Мне тогда было шестнадцать лет, и я была обычной девочкой, во что сейчас верится с трудом. Словно целая жизнь прошла, а может и несколько, знаете, одиночество замедляет время. Тогда я была обычной ученицей девятого класса обычной школы, с мечтами и планами на будущее. И я была беззаботной, что было больнее всего терять, ведь тогда мне пришлось взрослеть.
Конечно, я замечала, что была сильнее физически многих своих сверстников, да и ментально тоже. Так, что даже старшеклассникам могла дать отпор. Слух, зрение, шестое чувство и физическая сила были на грани фантастики, даже темнота была моим другом, ведь она делала меня сильнее. Но я думала, что это гены и ничего необычного в этом нет, аж смешно стало от этой мысли.
Неожиданно нахлынули воспоминания, которые я старалась забыть, как страшный сон. Это мой крест, который я буду нести всегда, и, кажется, ничто мне уже не поможет.
Это был мой первый голод, дикий и неудержимый, неконтролируемый, словно доберман сорвался с цепи. Это была моя первая энергия, такая сладкая, манящая, обволакивающая, словно часть тебя, то, без чего ты больше никогда не сможешь жить, и этому нет замены.
На двойном уроке истории, придя в класс с большой перемены, я нашла в своём пенале записку: «Улыбнись, твоя улыбка неповторима и восхитительна». Почерк я узнала с первого взгляда, и моё сердце забилось, как сумасшедшее, руки вспотели, а рот наполнился слюной, будто я сейчас съем свой любимый десерт, что готовит каждое утро для меня папа (ну, в принципе, он умеет готовить только сладкое).
Самое интересное, тогда я знала почерк всех в классе, ведь я часто помогала нашему классному руководителю, учителю русского языка и литературы Ольге Ивановне – проверяла тетради после занятий. Я её любила и уважала, с ней могла поговорить на любую тему, просто поболтать или спросить совета. Она практически заменила мне маму, ведь из отца иногда толку маловато в воспитании дочери. Я хотела быть похожей на неё. Золотистые волосы с проседью всегда были убраны в элегантный пучок на затылке. Очень душевная, тёплая, я чувствовала её любовь и уважение к ученикам. Это редкость, в основном от других исходила лютая, но прикрытая ненависть, раздражение или полный пофигизм.
Так вот, это был почерк Сергея Колесникова – блондина с карими глазами, который сидел за соседней партой, справа от меня. Он мне нравился с первого взгляда и с первого класса, но он себя никак не проявлял. А я была в этом плане очень стеснительная и, между прочим, я девочка.
Когда Серёжа заметил, что я на него засмотрелась, он улыбнулся и так забавно покраснел, что я не сдержалась и улыбнулась ему в ответ. От чего он смутился ещё сильнее, и даже его уши покраснели.
В конце учебного дня, когда я выходила из школы, то даже не успела закрыть входную дверь, как он подбежал ко мне
