Владивой. – Ну?
– Рехнулся… – выдохнула Гроза.
– Давно уж.
Она надавила лезвием чуть сильнее, прямо под ухом – и выступила кровь. Да князь не шевельнулся даже, не попытался остановить и оружие отобрать – хоть и мог. Гроза руку, затёкшую от напряжения, уронила и торопливо бочком протиснулась мимо. А Владивой отступил, низко опустив голову, чтобы не смотреть. Будто сам в себе побороть хотел то, что развернулось уже вовсю ширь, затопило безрассудством. По шее его побежала тонкая алая дорожка, впитываясь в ворот. Он смахнул её, окрашивая пальцы, слизнул коротко, усмехаясь.
Гроза запахнула рубаху на груди и быстрым шагом, едва удерживаясь, чтобы не побежать, вышла вон. Всё тело пылало, кожа хранила запах князя. А перед взором стоял сизый туман его глаз. Только по пути она вспомнила, что нож так и сжимает в руке – тогда убрала в плотный дублёный чехол. Прибежала в горницу и начала бестолково метать вещи в большой заплечный мешок. Знала теперь, что Беляна не заплутала в лесу. Не сгинула по воле духов заблудших или лешего самого. Не утопла в реке, не провалилась в овраг.
Она просто сбежала. От того напора, с которым Владивой делал в своей жизни всё: рубился ли за земли, любился ли в постели, стремился ли выдать дочь замуж за того, кто был ему в зятьях удобней. Он задавил дочь своей волей. Невольно заставил Сению лечь под другого, лишь бы только понести ребёнка – и быть в покое. И Грозу сжимал в тисках всё сильней. Ударял молотом своего желания, раскаляя её добела, вынимая из глубин тела тяжёлое, как туча перед бурей, вожделение. Чтобы выковать из неё то, что было ему нужно. Чтобы сама захотела стать его до конца – и некого винить.
Она остановилась и заставила себя успокоиться – хоть немного. Вытрясла все вещи из мешка и уложила вновь, отбросив ненужные. Дело пошло гораздо быстрее. Даже удалось и ларь с украшениями затолкать на самое дно. И кошель, в котором позвякивало не так уж много кун серебром: да на дорогу хватит.
Нынче вновь тепло стало, но Гроза укуталась посильней, и платком укрыла рыжие свои вихры – совсем тщанием. Пронеслись снаружи шаги челядинок и их встревоженные голоса: сейчас все в детинце за пропавшую княженку беспокоились. Дождалась, как всё снова стихнет, и опрометью понеслась из своей горницы – вниз по всходу и во двор. Не оглянулась. Окольными тропками – к воротам, слушая гомон дружинников в стороне и боясь наткнуться хоть на кого-то из них: не отпустят тогда. Стражники только мельком на неё посмотрели: всех сейчас больше пропажа Беляны занимала.
– На торг, – бросила она ближнему гридю, не уточняя, зачем ей сейчас туда понадобилось.
Не помня себя от страха, Гроза прошла через посад – к дальним кругам, всё больше теряясь в толпе, шуме и запахах, что обхватили со всех сторон. Погромыхивали под ногами брёвна мостовой. Хрустела ореховая шелуха. Толкались люди, на которых Гроза неосторожно налетала то одним плечом, то другим. И как-то не думалось, как она одна дальше будет. Как этот путь пройдёт без подмоги,
