вы до этого дойдёте, я пока не знаю, впереди у нас много всякого.
– А что будем делать с моим хранителем? – она поднялась и отошла к плите.
Николай улыбнулся: стесняется всё-таки, как девчонка. Такая необычная, ранимая и трогательная. Как же она его всё-таки любит, и как, должно быть, он любит её. Они такие же, как он сам. Они чувствуют настолько глубже, сильнее, острее, но от этого и больнее, чем обычные люди, потому что они иные. Потому что они знают, насколько истинная любовь в Истоке выше, сильнее и глубже всего того, что смогли придумать или почувствовать люди, заключённые в тюрьму своего физического тела.
– С твоим хранителем делать не будем ничего. Сначала тебя вылечим от мирского и вернём тебе понимание того, кто ты, что ты и соединим тебя с Истоком. Потом тебе предстоит ещё встретиться с другими такими же, как и ты, а потом уже ты возьмёшься за своего хранителя.
– Боже, как долго, – горестно выдохнула она, не поворачиваясь.
Она заваривала в чайнике приготовленный по собственному рецепту чай и клубы пара, поднявшиеся вверх, придавали её словам ещё больше нетерпения. Казалось, она сама кипит от того, что не может вот сейчас, прямо сейчас быть с ним и проговорить, прокричать, выяснить, наконец, что это было. Почему с ними так.
Ведьма думала примерно о том же. Когда в юности, когда он так и не решился ничего сделать, она сказала ему, что он её бросил. А он так и не предпринял ни одной попытки наладить отношения. Точнее все они были настолько нерезкими, как будто до этого не было между ними ничего вообще. Как будто они на самом деле поверхностно знакомы. Как будто не было тех ночей на даче Ефремовых. Как будто всё это она придумала сама. Как будто после этого не было длинных разговоров по телефону, пока он стажировался в Москве. Как будто больше не было ещё целого года в университете, когда он, уже выпускник и работающий человек, захаживал на факультет точно без всякого иного дела, как повидаться с ней. Как будто не было болезни и похорон Ильи, когда, они буквально прилепившись друг к другу, часами не размыкали рук. Как будто всё это было не с ними. А он так ничего не сказал. А он так ничего и не сделал.
– Почему, дед? – вдруг спросила она вслух, прекрасно понимая, что он читает каждую её мысль.
– Видимо, его сон должен быть слишком долгим. У каждого накопилось с прошлых жизней дел и событий, которые нужно доделать и пережить.
– А как же тёмные? Или это всё-таки не они?
– Тут всё играет роль. Особенно учитывая, что мы в преддверии конца света. С одной стороны ваши прошлые долги себе и миру, ваше служение Истоку. С другой стороны ваша земная жизнь, которая не просто опыт в человеческом теле, но и проживание многих и многих эмоций и событий, которые вашу душу кристаллизуют до первоначального чистого состояния. С третьей стороны тёмные. Им не выгодно уступить свету, ты же понимаешь. Сколько душ во всех мирах тьма вывела из-под влияния света. Дьявол назовётся Спасителем и поверят в него, а Спаситель будет ходить по земле и не
