десять домов всегда мягкая теплая погода, но все меняется в канун Нового года. Мы все были уверены, что это часть нашего наказания.
Утром тридцать первого декабря начинает идти снег, а заканчивается это непотребство только первого января вечером. Затем за одну ночь снежные барханы истаивают, не оставляя после себя даже лужицы, в нашей деревушке вновь воцаряется лето.
Буквально за пару часов непрерывного выпадения кристаллизованных осадков появляются огромные сугробы, а ровно посередине, в месте пересечения наших участков (если бы я умела рисовать карту, я бы нашу деревушку изобразила в форме огромной ромашки, там, где сердцевинка – это площадь, а лепестки – наши участки), появляется огромная ель, на пушистых лапах которой ярко горят свечи и разноцветных игрушки. Что мы только не пытались сделать с этой елкой!
Мы рубили ее, сжигали, ломали, прыгали на ней все вместе и поочередно, обливали ее зельями и проклятьями. Без толку! Ель окутывало золотистое сияние, через минуту (иногда чуть дольше) после ее истребления она вновь стояла на прежнем месте и излучала сияние.
Мало того, ровно в полночь ель начинала петь новогоднюю песенку и раздавать подарки, которые волшебным образом появлялись возле ее корней. Ладно бы чего хорошего дарила, так нет, конфеты да пряники.
В этот раз мы подготовились серьезно, обвела взглядом сосредоточенные лица соседей. У каждого с собой было по лопате, все сурово сжали губы. Чуть поодаль стояли мерзкий кот и пес Нела. Даже ворон прилетел, взгромоздился на козырек дома Крон. Сам некромант стоял с протянутой рукой, на открытой ладони держа череп.
– Готовы, господа сокамерники? – улыбнулся всем Райт.
– Всегда готовы! – хором ответили мы.
И началось. Райт, Нел и Крон подкапывали корни ели, ссыпая туда горючее. Хротнем и Храна взлетели к самой верхушке и пытались стащить оттуда звезду. Хельга и Мирон, тихонько переругиваясь, принялись отламывать нижние ветви и утаскивать их подальше. Гром и Шторм, с покрасневшими носами и в огромным варежках (они переносили холод хуже остальных) держали в руках два котелка с особым варевом.
По команде Райта гномы вылили дымящееся содержимое котелков прямо под корни ели, затем я дождалась сигнала и принялась нараспев читать заклинание собственного сочинения.
На последнем слове я возвела руки вверх:
– А-р-р-р-хтунг! – выпалила и замерла в ожидание.
Спустя миг хрустнула ветка, затем с ели посыпались все украшения, по пути развеиваясь в пыль.
– Л-о-о-ажись! – проорал Райт и сбил меня с ног.
Я упала, сверху навалился тяжеленный мужчина. Раздался кошачий вопль, душераздирающий вой, злостное карканье и, как апогей всему, оглушительный взрыв.
Очнулась от того, что меня немилосердно трясли.
– Эй, соседка, живая? – в сантиметре от своего носа обнаружила лицо Райта.
– Живая. Ель? – с надеждой вопросила его, хватая от переизбытка эмоций
