горы, а спереди, метрах в пятидесяти, среди деревьев и кустарников бежала речка.
Она в этом месте как бы упиралась в гору, затем, обходя ее, уходила влево, образовывая цепь довольно больших и глубоких озер. Озера были гордостью Умурзака, там всегда находились сплетенные им самим рыболовные сетки-«морды», и рыба в его доме была всегда.
Второй гордостью был родник, бивший из земли прямо перед домом в тени большого дерева. Умурзак оградил родник бетонным кольцом, на вбитый в дерево гвоздь повесил кружку и всегда объяснял своим сородичам-чабанам, что не надо пить из родника, опускаясь на колени. «У нас хултура», – говорил он и показывал на кружку. Жил он вдвоем с женой, Шарипой, миловидной, добродушной, гостеприимной и аккуратной хозяйкой, как небо и земля отличавшейся от других женщин всех трех аулов, да и не только аулов. Стандартные жилища чабанов и скотников по всем казахским аулам – дом-мазанка. Метрах в пятнадцати – котел, вмазанный в камни, пара загонов для овец и скота, вокруг дома – утрамбованная, как тренировочный плац, земля. Как правило, – ни кустика, ни деревца, ни тем более огорода-сада.
У Шарипы с Умурзаком, ниже дома, до самой речки, на освоенном ими плодороднейшем участке земли, росло все, что могло там расти. Овощи, смородина, фруктовые деревья. Умурзак построил хитроумную систему орошения. Пользуясь тем, что родник находится выше огорода, он через сеть выложенных камнем каналов сделал так, чтобы вода из родника естественным путем постоянно орошала весь участок. Если где-то полив был не нужен, предусматривался сброс воды по отдельному водоводу.
На такой богатейшей земле, при родниковой воде, росли чудо-овощи. Таких, я и на своей Слободзейщине не видел. Все сладкое, вкусное, экологически чистое и невероятных размеров. Все соседки-хозяйки, жены чабанов, постоянно попрошайничали у Шарипы, то лука, то еще какие-либо овощи. Но сами так никогда и не пытались завести свои огороды. Такой степной и национальный менталитет.
Огорода Шарипы хватало на всех. И это тоже была гордость Умурзака. Детей у них не было. И все свое внимание они уделяли работе, огороду, коту с непереводимым именем «Пинок» – они в нем души не чаяли, и гостям…. Гости у них практически не выводились. Умурзак не жалел для них ничего. А чистота и аккуратность, привлекала многих – и казахов, и русских.
Да и почему бы нет? Овец Умурзак держал пару десятков, рыба была всегда, овощи-фрукты тоже. Ни один казах в округе, какое бы он положение в обществе не занимал, не мог похвастаться такой популярностью, как простой крестьянин Умурзак. Открытый для всех, веселый, трудолюбиво-обязательный, бесхитростный и честный, он был просто Человеком от природы. И этим ей был ценен.
Более двадцати лет он ходил в первый аул «делать свет». И по колено в грязи, и в жесточайшие морозы, и в беспощадные бураны – и все это ежедневно и за 90 рублей в месяц. Не знаю, кто хотя бы, хоть на неделю, согласился возвращаться с работы по горам, после полуночи. А его гнало на работу какое-то чувство
