между молотом и наковальней. Позади у него гарнизон Ручьев, а впереди резервные батальоны, что шли на помощь немцам со стороны Любани. Деваться было некуда. И тогда Меньшенин развернул эскадрон и ударил по тем, кто, ничего не подозревая, шел на помощь ручьевскому гарнизону. Решив, что Ручьи захвачены русскими, гитлеровцы в панике метнулись обратно. Комэска снова развернул своих ребят на сто восемьдесят градусов и повел в наступление на укрепленный пункт, атаковал его с той стороны, откуда немцы ждали подкрепления…
Во второй день февраля на помощь конникам стали подходить стрелковые бригады – 53, 57, 59-я… За ними двигалась 191-я стрелковая дивизия полковника Старунина. На правый фланг этих соединений, к Сенной Керести, выходила 4-я гвардейская дивизия генерал-майора Андреева.
Через горловину Мясного Бора в прорыв втягивались все новые и новые части.
Генерал-лейтенант Клыков уже не раз и не два сетовал в разговоре с комфронта Мерецковым на возникшие сложности в управлении все разраставшейся Второй Ударной. Дивизии и бригады, говорил Николай Кузьмич, понесли с начала наступления огромные потери и пока не пополнены свежими силами. Как отдельным соединениям, им трудно ввиду обескровленности решать самостоятельные задачи, положенные им по штату. Обстановка меняется ежечасно, и сложность ее все нарастает. Штаб армии не в состоянии обеспечить надежную связь с возросшим числом соединений и все чаще теряет управление ими. Необходимо что-то предпринять.
Генерал армии Мерецков и сам понимал, что происходит. Но Кирилл Афанасьевич знал также, как не любят в Ставке ВГК разговоров об оперативных группах. Выждав несколько дней, командующий Волховским фронтом набрался духу и связался со Ставкой, в обоснование своего предложения о создании временных оперативных групп командующий ссылался на опыт Тихвинской операции. Тихвин в Ставке помнили, и это помогло пробить идею.
Парадоксальность ситуации состояла в том, что рождение оперативных групп было делом сугубо армейским, никаких тут особых разрешений сверху не требовалось. Группы создавались приказом по армии – прерогатива, так сказать, любого командарма. И от Мерецкова требовалось дать Клыкову рекомендацию на этот счет, ограничиться устным распоряжением. Но Кирилл Афанасьевич не забывал об имевшем место прецеденте.
Еще 10 января он говорил по прямому проводу с Верховным. «Хотим создать в Четвертой армии оперативную группу, товарищ Сталин…» – «Опять мудришь, товарищ Мерецков, не можешь угомониться и воевать спокойно, – с многозначительной интонацией проговорил Верховный. – Зачем дробить Четвертую на две армии? Зачем распылять свои силы? Четвертую надо сохранить как армию во главе с генералом Ивановым. Никакой опергруппы в составе Четвертой армии не нужно, необходима лишь ударная группа, которой должен руководить командарм…»
После такой отповеди Мерецков не решался снова выдвигать свои соображения по Второй Ударной, потом все-таки
