зациклен на необозначенной проблеме. Так что мы простились быстро. Я с удовольствием вернулся к тексту. Рукопись была далека от идеала. И все же мне не терпелось узнать еще чье-то мнение, кроме собственного, которое менялось ежесекундно: то это было гениальнейшее произведение, то несусветный бред, который нужно срочно удалить и забыть, как страшную ошибку.
Больница находилась рядом с магазином «Карандаш». Небольшое помещение организованно так, что тумбы и стеллажи превращали его в увлекательный лабиринт, который приглашал прогуляться и нахватать в корзинку всего подряд. Это место любили школьники, студенты, книжные запойники. Порой я мог торчать тут часами, особенно у книжных стеллажей, представлять там среди цветных корешков книгу, ставшую результатом моих трудов. Но сегодня утром я был здесь не ради баловства, а с конкретной целью, которая вела меня в дальний угол, где скромно пристроился принтер. Вставил флешку, запустил процесс печати. Появились первые листы. Они ложились друг на друга под равномерный шум принтера. Стопка становилась все выше. Я чувствовал гордость за каждую страницу, вылетавшую из аппарата. Пусть в единичном экземпляре, но они написаны, обрели форму. Я так увлекся разглядыванием своего детища, что не заметил собравшуюся очередь. Схватил еще горячую стопку, пошел к кассе. Кто-то сзади с облегчением выдохнул, и принтер снова загудел.
Примерно в ста метрах по правой стороне улицы был компьютерный магазин. Именно там оборудовали еще один уголок для любителей чего-нибудь распечатать, но здесь цена выше в полтора раза. Наскоро сшив и оформив все в красную папку, я взглянул на свое детище толщиной с фалангу указательного пальца и ощутил неимоверную гордость.
Пребывая в прекрасном расположении духа, я заскочил в кофейню по дороге и взял большой стакан латте. Устроившись за столиком у окна, я любовался своим творением. Был ли я доволен? Каждая страница в этой рукописи пропущена через мою душу. Слова, которые я искал ежедневно на протяжении двух лет, ровными строчками легли на белые листы. Аккуратно трогая их края, я ощущал, что больше не властен над ними, от этой мысли становилось страшно. Из кафе я уже шел, словно спотыкаясь о свою неуверенность. А вдруг Алиса посчитает историю гадкой банальщиной?
Переминаясь у входа в лифт, весь раскрасневшийся, я чувствовал нарастающую панику. Когда лифт замер на третьем этаже, я закрыл глаза и глубоко вдохнул, до открытия створок прошла вечность. И вот они разомкнулись, выпустив на волю. Я рванул по коридору, но ее тонкий силуэт уже двигался мне навстречу. Смешанные чувства расцвели неловкой, и от того еще более широкой улыбкой на вспотевшем лице.
– Ты ходил гулять без меня?
Пойманный на месте преступления, я неуклюже ответил:
– Нет, то есть да.
– Так нет или да? – она осматривала меня с ног до головы, и ее взгляд остановился на папке, которую я сжимал в руке так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– Я выходил по делам.
– А
