ничего конкретного. Потом, совершенно случайно он увидел прозрачное отражение лица девушки в дверном стекле и узнал в ней Катю. В глубине души он не удивился такому совпадению, поскольку читал: если часто думать о человеке, тот обязательно появится, возникнет при тех или иных обстоятельствах. Он, Максим, часто думал о Кате и вот, пожалуйста! Она наяву, собственной персоной.
«Если наклониться и прошептать ей на ухо что-то смешное, – начал фантазировал он, – она рассмеется, мы познакомимся, и я попрошу ее телефон». Или, он представил, как наклоняется, и, поскольку руки прижаты, губами отодвигает ее волосы, целует маленькое ухо, медленно ведет губами вниз, по ее шее. Правда, в этом случае есть риск получить по физиономии – девушки иногда бывают верткими, хотя руки у Кати и зажаты.
Но ничего из того, о чем он думал, что нафантазировал, стоя здесь, в тесном душном вагоне, Максим не сделал. Так они ехали какое-то время не в силах оторваться друг от друга, не двигаясь, не поворачивая головы. Только людское море иногда покачивало их.
После «Войковской» стало свободней – часть пассажиров вышла, а новые не подсаживались. Максим и Катя разошлись в разные стороны, но не далеко. Когда освободилось место, девушка присела, достала из сумочки книгу, однако не открыла ее, а впервые посмотрела в сторону Максима внимательным взглядом. Этот взгляд больших голубых глаз – он, наконец, их рассмотрел, это повисшее между ними ожидание, недосказанность, родили в его голове массу мыслей.
С чувством определенного самодовольства он подумал, что его усилия, наконец, были потрачены не зря. Все-таки она заметила и теперь глядит на него, Максима, а не в книгу или по сторонам.
В ее взгляде он не видел той неприязни, того внутреннего отторжения, каким стараются оттолкнуть навязчивого поклонника, перешедшего границы приличия. Это был любопытный взгляд, скорее благожелательный. Девушки от природы любопытны, вспомнилась ему избитая истина и этим любопытством можно воспользоваться. По крайней мере, так советовали пикаперы.
Он отвел от нее взгляд, продолжая чувствовать, что она его разглядывает.
По своей натуре Максим был эгоцентристом, человеком довольно равнодушным к другим. Его мало что трогало, брало за живое. Девушки вызывали у него чисто спортивный интерес – ими можно было хвастаться перед приятелями. Если среди них попадались знакомые, которых все знали, можно было цинично обсудить их физиологические особенности, посмеяться при этом с чувством собственного превосходства – вот, мол, какие они слабые, эти девки, не то, что мы – мачо.
Друг Максима, коммерческий директор сети Стас Гусаров, был для него примером в таких делах. Тот менял девчонок, как рубашки, каждое утро, надевая свежую и, что самое интересное, не испытывал пресыщения. Стас, с гримасой скучающего плейбоя, обычно ему говорил: «Чувак, вокруг нас стада телок, а мы с тобой пастухи».
Гусаров вообще очень большое внимание уделял сексу, пожалуй, чрезмерное. Он считал, что сексом
