как есть! Свои ощущения! Не юлите! – настаивала она, опять ожесточаясь и требуя однозначного ответа.
– Но я же здесь! – обрезал он ее пыл.
Установилась долгая пауза. Она смотрела на него, он на нее. Пока Данила собирался с мыслями чтобы что-то добавить, на ее лице вдруг показались непрошенные слезы.
– Вот еще! – обронил Данила примирительно и жалостливо. – Что вы в самом деле! Так держались и расплакались!
– Я не верю. До конца не верю! – она заревела сильней и плечи у нее затряслись от всхлипываний, а глаза и нос покраснели.
Из-за фасада строгой и эффектной девушки, вдруг выглянула маленькая девочка, которую посетила большая беда. И от этого Полина вдруг стала ближе и родней. Ее горячие слезы капали на салфетку и исчезали, а тушь размазывалась по щекам. Даниле вдруг захотелось пожалеть ее успокоить, но для этого нужно было найти слова, которых он не знал. Он вообще ничего не знал про эту девушку, которую лишил, наверно, самого дорогого, что у нее было.
Волнение и напряжение момента передалось и ему. Данила почувствовал, как застучало в висках, а спустя несколько секунд его накрыла горячая волна. Изображение поплыло, стало раздваиваться, а при перемещении объекты оставляли за собой шлейф. Появились уже две Полины и обе были ранимы и чарующе прекрасны. И обе безутешно плакали, страдали. Данила попытался справиться с приступом, словесно настраивая себя, но это ему не удавалось. Он крепко вцепился в край стола, так что побелели руки. Ножки стола сместившись, предательски взвизгнули. Подошла официантка с озабоченным видом.
– У вас все нормально?!
– Нет. В смысле да-да! – остановила ее жестом Полина.
– Я могу вам чем-то помочь?!
– Не беспокойтесь, мы скоро уйдем! – торопливо смахивая слезы, ответила Полина.
Официантка, пожав плечами, недовольно удалилась.
– Саша был такой!! … В общем такой!!! … – она не нашла слов для продолжения, слезы душили ее. – И вот его нет!! Это невозможно. Его не могли убить. Понимаете?!
Данила молча кивнул, отводя глаза к окну. Окно раздвоились и снова сошлось, оставляя хвосты волокуши за огнями уличных фонарей.
– Кто-то другой, но не он! Он же был не солдафон, а совсем другой! Он должен был жить!!! Должен! Вы понимаете. Хотя что вы можете понять!
Данила молчал, борясь с собой. «Это очень правильно, что я не сознался, кто его убил! – кусая губы, думал он. – Иначе бы это было бы невыносимо!». Наконец девушка почувствовала неладное, обратив внимание на его руки.
– Что с вами?! – спросила она, с недоверием в глазах.
– Не обращайте внимания. Это пройдет, – ответил Данила. – Так бывает.
– У вас зрачки расширены?
– Надо подождать. Извините.
– Вам больно? Нет, правда! Я же вижу!
– Не вовремя все! Я потерплю, – попытался убедить ее Данила и сделал неудачную попытку улыбнуться.
– Это
