Для неё это было табу. Даже в 18 лет она крайне неохотно со мной разговаривала со мной на эти темы.
– Ага. Вот оно что.
Она снова сделала записи в свою тетрадь.
– Ты описал своё детство как «дерьмовое». А можешь ли ты рассказать, что у тебя произошло такого, что заставило тебя так его охарактиризовать? Может, какие-то травмирующие события? Или проблемы со сверстниками? Были ли проблемы в общении с противоположным полом?
– Вот сейчас прям без ножа режете!
– Но мне нужно знать о тебе всё, чтобы помочь тебе.
– Хорошо, я расскажу вам, но не сейчас. Давайте завтра, хорошо?
– Но ведь прошло ещё только 50 минут. У нас ещё есть время.
– Поверьте, я от вас никуда не денусь. Просто, мне надо ещё отдохнуть немного, морально собраться с духом. А это занимает время.
– Верю, ну хорошо. Тогда завтра утром у нас с тобой ещё один сеанс. И прежде чем ты уйдёшь, хочу спросить тебя вот что. Что ты почувствовал во время и после твоей попытки суицида?
– Когда я падал, я чувствовал облегчение и одновременно испуг. Испуг того, что что-то пойдёт не так. Вообще, все эти мысли пролетали в моей голове не один десяток раз и до прыжка. Но что получилось, то получилось. А сейчас я чувствую тоску, апатию, ещё большую бессмысленность всего вокруг и себя самого. Бессмысленность, что-либо делать. Ведь что бы я не сделал, всё пойдёт по одному месту.
– Я поняла. А есть ли у тебя проблемы со сном, аппетитом?
– С аппетитом вроде как всё, как и раньше. А вот со сном проблемы. Я когда просыпаюсь от кошмаров, больше не могу нормально заснуть.
– А какие у тебя кошмары?
– Разные. Но об этом, правда, лучше поговорить до завтра.
– Вот список препаратов, которые тебе нужно принять. Среди них болеутоляющие, нейропротекторы. Их нужно принять при головной боли. От тошноты и рвоты надо принимать церукал. Из антидепрессантов я выписала тебе Миртазапин. Он также оказывает снотворный и противорвотный эффект. Все эти препараты тебе нужно принимать строго по рецепту. Жду тебя на следующей неделе.
Несколько дней спустя Уильяма перевели в общую палату. Там он пролежал до обеда. В комнате было двое дежурных санитаров. Судя по своей комплекции, это были натуральные вышибалы. С такими даже если сам захочешь устроить бунт, они лишь одним своим махом могут выбить всё это жедание из тебя. До обеда ещё оставалось время. В одиночестве он не хотел его коротать и он попытался заговорить с санитарами, на что они ответили, что им положено разговаривать с пациентами только по ограниченным вопросам. Помимо него в палате точно также пластом лежал и пялился в потолок один тип. Уильям решил заговорить с ним.
– Эй, ты там живой?
– Ну вроде как дышу.
– Слава Богу. А то я думал, тут уже и поговорить не с кем будет. Эти двое не в счёт. Ну их. Как звать
