время.
– Следуй туда. Убедись, что все мертвы. А если нет… – она на секунду замешкалась. А после этого продолжила: – Убей! Тебе ясно? – и пальцы Аалоны нервно застучали по консоли.
– Сделаю, – стараясь подавить дрожь в голосе, ответил Гароа.
Кто именно с ним разговаривал, он не знал, – но это уж точно был не еркилиец. Гароа поднял голову и посмотрел на звёзды. «Боги…» – это было единственным, о чём он мог подумать.
Спутниковый телефон замолчал. Зелёная точка на экране мигать перестала. Не говоря ни слова, Гароа отключил прибор, аккуратно завернул его в ткань и так же молча спрятал в заплечный мешок. После этого он, выпрямившись во весь рост, посмотрел в сторону гор – туда, куда упал челнок.
– Это за рекой. За границей, – поняв, что собирался сделать его хозяин, проговорил Эгун.
Его серое лицо было покрыто глубокими язвами. Они появились после того, как пару лет назад Эгун подцепил лихорадку и чуть было не отправился к святому Итерри, который провожал всех смертных в последний путь. Однако же умелые руки старой Джэйон смогли перерезать нить, тянувшую его в загробный мир, и вернуть Эгуна к жизни. Впрочем, за это пришлось заплатить высокую цену. Об этом Эгун узнал лишь тогда, когда пришёл в себя и увидел счёт за лечение. Гароа его оплатил, и теперь, в соответствии с законом о выкупе, Эгун принадлежал командиру до тех пор, пока не выплатит весь долг. Это не означало, что Эгун стал рабом. Он по-прежнему оставался воином и имел такое же право голоса, как и Сема, который готов был в каждом селении увязываться за любой юбкой, за что его объявили в розыск уже в трёх округах Ерцы. Другими словами, он был точно таким же бойцом, как и Ердин, и Паткси, и ещё два десятка смелых, проверенных в боях воинов из клана Гароа.
– А стоит ли? – настороженно спросил Эгун.
Голова его хозяина молниеносно повернулась. Глаза Гароа вспыхнули – так, словно бы они принадлежали совсем не еркилийцу, а смертельно опасной птице эли.
Гароа и сам знал, что всего несколько лет назад был подписан мирный договор между страной Лон, к жителям которой он себя причислял, и княжеством Бибайн за рекой, славившимся обширными лесами с богатой дичью. Границу между ними можно было пересекать только через заставы, стоявшие на дорогах и мостах. Тот же, кто проходил мимо и не уплачивал дорожного сбора, приравнивался к бандитам, за головами которых шла вечная охота.
Эгун икнул и смиренно склонил голову.
– Выдвигаемся, – приказал Гароа.
Одного этого слова было достаточно для того, чтобы улей воинов загудел. Ердин вскочил на ноги. Он с рождения был проводником и мог с закрытыми глазами найти путь обратно и провести через запутанный лабиринт ущелья. Впрочем, порой и к нему удача поворачивалась задом. Так, однажды путь Ердина пересёкся с самкой животного зузен. Что она делала в горах и почему так далеко ушла со своим детёнышем из леса, выяснить так никто и не смог. Её панцирь был чрезвычайно толстым, а материнский инстинкт превратил зузен в истинное чудовище, – и лишь только благодаря восьми клинкам
