дома, жизнь семьи Бронниковых, частью которой стала и она сама не так давно, рухнула, развалилась на части, к тому же пропал Борис. А теперь вот выясняется, что он вовсе и не пропал, а просто влип в какую-то свою адвокатско-криминальную историю, результатом которой стала потеря дома. Возможно, ему пришлось расплатиться домом, чтобы сохранить свою жизнь. Но раз так, то что мешало ему предупредить об этом родного брата, раз он не нашел в себе смелости признаться в этом жене? Или он предполагал, что она вышла за него замуж исключительно из-за его богатства и что теперь, когда он беден, она отвернется от него, бросит его? Неужели он так и не разобрался в ней, не понял, что она за человек? Что она уж точно не корыстная барышня. И что она по-настоящему влюбилась в него. Но вот теперь, когда он вообще вычеркнул ее из своей жизни, когда он, человек умный или даже мудрый, с большим жизненным опытом, не нашел способа связаться с ней и просто успокоить ее, а вместо этого напустил туману, позвонив и произнеся какую-то расплывчатую фразу, из которой вообще ничего не ясно, когда он, ни слова никому не сказав, продал дом, оставив их с Петром, по сути, на улице, она не станет его любить. Совсем. Ни капельки. Она постарается вообще забыть его.
– Значит, так, – собравшись с духом, провозгласила она, стараясь взглядом приободрить и Петра. – У меня есть квартира. Предлагаю нам сейчас собраться, взять все, что нам необходимо и дорого, и отправиться ко мне. Лично мне не хочется и дальше наблюдать за тем, как рушатся все мои планы, вернее, как мои планы становятся почему-то планами новых хозяев, да взять хотя бы строительство зимнего сада… Понимаю, это мелко, и дело не в зимнем саде. Просто кто-то взял и похитил наше с вами, Петр, спокойствие, наши надежды. Наш дом, наконец. Крышу над головой. Понятное дело, что этот дом в первую очередь ваш с Борисом, и я здесь до недавнего времени была лишь прислуга. И когда этот дом был оставлен моими прежними хозяевами, и мне пришлось работать с совершенно чужими людьми, я страшно нервничала… Господи, да что я такое говорю?! Петр, может, вам «Скорую» вызвать? На вас лица нет!
– Правда, Петр Михайлович, может, таблеточку или капли какие? Вы только скажите? – Вот и Тоня, придя в себя, переключилась со своих обид на побелевшего Петра.
– Со мной все в порядке. – Он глубоко вздохнул. Вид у него был растерянный, да и глаза заблестели от слез. – Девочки, понимаю, все, что происходит сейчас здесь, – это какой-то бред. И во всем надо еще разобраться. Но если то, что сказала эта женщина, правда, все равно не надо так уж отчаиваться и уж тем более спешить. Предлагаю выпить и обсудить создавшееся не торопясь.
И он довольно бодро, но крепко задумавшись, направился на кухню. Женя с Тоней приняли его приглашение без слов, присоединились к нему уже за столом, где он разливал виски.
– Конечно, я понимал, что дело тут нечисто, – признавался Петр уже позже, вспоминая свой разговор с братом, – иначе он позвонил бы со своего номера да и поговорил бы со мной подольше, о тебе, Женечка, спросил бы…
– Петр, пожалуйста, повторите то, что он вам сказал, – попросила Тоня.
