замер, отпрянул и побледнел, будто сам себя испугался.
Он не обратил внимания на царапины. В его глазах появились ужас и раскаяние, а потом, когда его дыхание восстановилось, он долго извинялся. Тер лоб и бормотал: «Какой же я придурок. Прости, Мари, это не повторится».
Это и правда не повторилось, потому что Марьяна оборвала их отношения.
Она испытала столь сильный страх, что даже через два часа после того, как, не оглядываясь, выбежала из квартиры Платова, не могла произнести ни слова. А Оборотень, пыхтящий, с блестящими желтыми глазами, стал сниться ей чаще, почти каждую ночь.
Он приходил к ней до сих пор, стоял у кровати, как только Марьяна закрывала глаза.
«Не смотри, не смотри туда, – мысленно умоляла она себя. – Ты не должна туда смотреть».
Но даже во сне она чувствовала на себе его тяжелый звериный взгляд, ловила запах попкорна. Справиться с паническими атаками и уснуть ей помогали четыре бокала вина – ее ежевечерняя доза снотворного.
Ровно четыре.
Каждый вечер.
И как бы она себя ни уговаривала, что глупо бояться маньяка из прошлого, как бы ни пыталась забыть тот неприятный случай с Платовым, страх перед чужой силой и тем, что эта сила в любую секунду может сделать ее беззащитной, причинить физическую боль, унизить и даже убить, укоренился в душе Марьяны и не лучшим образом повлиял на более поздние ее отношения, уже с другими молодыми людьми.
Теперь она видела в них угрозу, особенно в тех, кто хоть мимолетно напоминал ей Стаса.
Ну а через несколько дней после того инцидента случилась трагедия с Андреем Бежовым, единственным благородным человеком в ее окружении.
Платов уверял, что гибель Андрея – случайность. Порой Марьяна и сама сомневалась в его вине, но не в его репутации: предыдущий опыт общения с ним показал, что доверять ему не стоит. И ненависть к нему раз за разом возвращалась, как волна цунами после земной встряски.
Сейчас Марьяна слушала хриплый голос Платова, смотрела в его растревоженные глаза, и воспоминания о пережитом страхе, об их гнилом школьном романе и о том, что эта сволочь сделала с Бежовым, пронеслись в одну секунду и вспыхнули новым пламенем неприязни.
А теперь Платов пришел, чтобы посмеяться над ней. Напомнить: он в любую минуту может ее растоптать, потому что сильнее, бессовестнее, наглее и злее. Потому что он – все тот же похотливый и жестокий ублюдок, даже хуже, чем раньше, что он переродился и окончательно потерял те крохи хорошего, которые в нем были.
Ни к одному человеку Марьяна не испытывала столь испепеляющей душу ненависти.
Она нашла силы ему ответить:
– Полина Михайлова – моя тетя. Она пропала тридцать лет назад и официально признана мертвой. Ни тебя, ни меня тогда даже на свете не было, и никаких записок она тебе написать не могла. Но если ты пришел поиздеваться и шокировать, то у тебя получилось. Доволен, скотина?
От неожиданности у нее
