от времени он выходил из круга. Тяжело дыша, с раздувающимися ноздрями подходил к Альберу и горделиво выставлял себя напоказ, как бы говоря: «Смотри и любуйся! Смотри, какой я великий воин! Будь спокоен: человек, который так хорошо танцует, умеет еще лучше драться».
Но Альберу вся эта гимнастика внушала серьезное беспокойство. Он, пожалуй, не без оснований думал, что завтра утром этот плясун не сможет и ногой шевельнуть.
Его тревога оказалась напрасной, потому что задолго до восхода солнца бушмен взял оружие и вместе со своим братом углубился в лес. А через Зугу он настойчиво потребовал, чтобы Альбер остался и ждал его возвращения.
Альбер был раздосадован. Ему хотелось присоединиться к охотникам, и он уже пожалел, что доверил розыски друга этим дикарям. Жозеф, мастер Виль и преподобный разделяли его беспокойство. Им тоже хотелось отправиться немедленно.
Но проводник отлично знал обычаи черных охотников и потому всячески удерживал европейцев в краале, убеждая их, что у черных есть свой план и лучше им не мешать.
– Терпение, терпение, вождь! – беспрерывно повторял он. – Человек сказал, что вернется до наступления ночи, – значит вернется. Не беспокойся!
С трудом сдерживаясь, Альбер перестал сопротивляться, ему не оставалось ничего другого, как шагать взад и вперед по краалю и считать часы и минуты.
Зуга оказался прав. Солнце стало скрываться за деревьями, когда вдали, со стороны хопо, показались люди.
– Верховые! – воскликнул Жозеф, взобравшийся на крышу одной из хижин. – Я вижу лошадей!
– Быть не может! Ты ошибаешься! Это, должно быть, антилопы, которые уцелели после охоты.
– Карай! Я знаю, что говорю! Через минуту вы сами увидите, что это лошади.
– Но в таком случае кто же это едет?
– Три, четыре, пять… Пять лошадей… Постойте, а всадников всего двое. Вот они остановились. Лошади отказываются идти дальше. Ах нет! Копьем в бок – и они скачут!
– А месье Александр? Его-то ты видишь?
– Ли́ца я различаю плохо – солнце бьет мне прямо в глаза. Нет, месье Александра я не вижу. Ах, да ведь это те двое, которые ушли ночью!
Крик отчаяния вырвался у Альбера:
– Я трижды дурак! Я подлец! Как это я мог передоверить жалким дикарям то, что обязан был сделать сам! Двенадцать часов я проторчал здесь сложа руки, вместо того чтобы помчаться на выручку моему другу! А эти скоты отправляются искать своего благодетеля, а приводят лошадей!
Жозеф не ошибался. Двое верховых, которых он увидел, были действительно бушмены. Они подбадривали коней остриями своих копий и скакали довольно быстро. И еще три лошади, дисциплинированные, как все капские лошади, привыкшие ходить вместе, следовали за ними свободно.
Вид у наездников был ужасный. С головы до ног оба они были покрыты запекшейся кровью, кое-где между подтеками крови виднелась
