доехали, миссис Кортни? – спросил он, мрачный от удовольствия. – Полагаю, вам хочется сначала отдохнуть и привести себя в порядок.
– Вам бы следовало лучше соображать, доктор Твентимен-Джонс. Займемся делом.
Сантэн сразу направилась по широкой веранде к своему кабинету.
– Садись рядом, – приказала она Шасе, занимая свое место за письменным столом.
Начали они с отчетов о добыче, потом перешли к расходам. Шаса, пытаясь уследить за потоком цифр, гадал, как его мать умудряется с такой скоростью из девочки-подружки, накануне прыгавшей, подражая газели, превращаться в бухгалтера.
– Шаса, какой будет цена за карат, если в среднем мы имеем двадцать три карата на партию?
Вопрос она задала внезапно и, когда Шаса ответил неверно, нахмурилась.
– Сейчас не время мечтать. – И она отвернулась от него, подчеркивая упрек. – Хорошо, доктор Твентимен-Джонс, мы достаточно долго избегали неприятностей. Давайте прикинем, какой должна быть экономия, чтобы соблюдать квоту и все же поддерживать работы на руднике и получать прибыль.
Уже наступили сумерки, когда Сантэн наконец прервала работу и поднялась из-за стола.
– Завтра начнем с этого места.
Она потянулась, как кошка, и все они вышли на широкую веранду.
– Шаса будет работать на вас, как мы договорились. Думаю, ему следует начать с откатки.
– Я как раз хотел это предложить, мэм.
– Когда я должен приступать? – спросил Шаса.
– Смена начинается в пять утра, но, полагаю, мастер Шаса предпочтет выходить позже?
Твентимен-Джонс посмотрел на Сантэн. Конечно, это был вызов и испытание, и она промолчала, ожидая, когда Шаса сам примет решение. Она видела, как он борется с собой. Он ведь был в таком возрасте, когда утренний сон слишком привлекателен, а ранний подъем выглядит жестоким наказанием.
– Я тогда приду в половине пятого, сэр, – сказал Шаса.
Сантэн расслабилась и взяла его за руку:
– В таком случае лучше лечь пораньше.
Она повернула «даймлер» на улицу, состоявшую из домиков под железными крышами, где жили белые сменные бригадиры и мастера с семьями. На руднике Ха’ани строго соблюдался социальный порядок. Это был некий микрокосм молодой нации. Черные рабочие жили на огороженной и охраняемой территории, где побеленные домики напоминали ряды конюшен. Для черных начальников были построены отдельные, более благоустроенные жилища, и им позволялось иметь при себе семьи. Белые мастера и бригадиры жили на улице у подножия горы, а управляющие – на склонах, и чем выше располагались дома, тем большими размерами они обладали и их окружали более широкие лужайки.
Когда они повернули в конце улицы, Шаса увидел сидевшую на ступеньках одного из коттеджей девушку; она показала Шасе язык, когда «даймлер» проезжал мимо. Прошел почти год с тех пор, как Шаса видел ее, и за это время природа
