так что Шаса считал ее чем-то вроде своей собственности, и он наслаждался необычной ролью учителя и наставника, пока Мозес наконец не закрыл книгу.
– Очень трудная работа, Хорошая Вода. – Он перевел имя Шасы на язык овамбо. – Это тяжелее, чем рассыпать руду летом. Я потом над ней посижу.
И он ушел в однокомнатный домик, положил книгу в свой сундучок и вернулся с пачкой газет.
– Давай попробуем это.
Он протянул одну газету Шасе, и тот развернул ее на колене. Это был лист желтой бумаги очень плохого качества, а краска пачкала пальцы. Название наверху гласило: «Umloto Wa Bantu». Шаса перевел его без труда: «Голос черного народа» – и посмотрел на печатные столбцы. Статьи были в основном на английском, хотя попадались и на местном языке.
Мозес показал на редакционную статью, и они начали разбираться в ней.
– Что такое Африканский национальный конгресс? – недоуменно спросил Шаса. – И кто такой Джабаву?
Овамбо охотно начал объяснять, и любопытство Шасы постепенно сменилось неловкостью.
– Джабаву – отец всех банту, всех племен, всех черных людей. А Африканский национальный конгресс – пастух, охраняющий наш скот.
– Я не понимаю.
Шаса покачал головой. Ему не нравилось направление, в котором развивался их разговор, и он даже заерзал, когда Мозес начал цитировать:
Твой скот исчез, мой народ,
Иди спасать его! Иди спасать его!
Оставь свое оружие
И возьми вместо него перо.
Возьми бумагу и чернила,
Ибо они станут твоим щитом.
Твои права попираются,
Так что возьми перо,
Обмакни его в чернила
И сражайся этим пером!
– Это политика, – перебил его Шаса. – Черные не участвуют в политике. Это дело белых людей.
Таков был краеугольный камень жизни Южной Африки.
Лицо Мозеса помрачнело, он забрал у Шасы газету и встал.
– Я верну тебе книгу, когда прочитаю.
И, не глядя в глаза Шасе, ушел в дом.
В понедельник Твентимен-Джонс остановил Шасу у главного входа на площадку выветривания.
– Думаю, о выветривании вы уже все узнали, мастер Шаса. Пора нам перевести вас на дробилку и промывку.
Когда они шли вдоль рельсов рядом с одной из вагонеток, полной крошащейся выветренной руды, Твентимен-Джонс заметил:
– А еще, мастер Шаса, не стоит слишком сближаться с черными рабочими, вы быстро поймете, что они постараются извлечь из этого выгоду.
Шаса на мгновение изумился, но потом засмеялся:
– А, это вы о Мозесе? Он не рабочий, а надзиратель, и он очень умный, сэр.
– Слишком умный для его положения, – с горечью согласился Твентимен-Джонс. – Умные всегда недовольны, становятся бунтовщиками и причиной неприятностей. Ваш друг Мозес пытается организовать
