мы живём. Шансов здесь нет. Четыре пацана спим с родителями в одной комнате уже даже не знаю сколько лет. Да и вообще в этой стране нельзя чего-то добиться самому. Гнить будешь, если у тебя нет мохнатой руки. Здесь хорошо живут только одни менты. Ненавижу их…
Я невольно вздрогнула. Меня бабушка всегда учила, что слово «ненавижу» нельзя употреблять по отношению к людям. «Бог любит всех», – говорила она. «И хороших, и плохих. И мы людей должны любить. Ненавидеть – грех».
Даже на эмоциях старалась никогда не произносить это слово. В душе не соглашалась с Игнатом в его рассуждениях о России. Мне стало неприятно слушать такие резкие высказывания по отношению к моей Родине. Да, у нас не всё гладко. Да, нам есть куда идти и к чему стремиться, над чем работать. Кто, как не мы, молодое поколение, будет развивать страну? Не верила я, что ничего нельзя добиться своим трудом. В речах Игната я узнавала интонации его родителей, людей, которые половину жизни провели в частном полудоме в таком районе города, где весной каждый год случалось половодье. Ничего, кроме этого района, они больше не видели.
Я не перечила ему, старалась понять. О своих соображениях молчала. Наверно, мне хорошо жилось, раз мои родители никогда не высказывались так резко о перспективах жизни в России, а если и бывало, то на том всё и оставалось. Поменять страну – в мыслях ни у кого не было.
– Есть такая программа, – продолжил Игнат, – для многодетных верующих. Мы уезжаем всей семьёй в Америку, и нам там дают ПМЖ. Но условие – уехать всем и обязательно. Если кто-то один из нас захочет остаться здесь, то не поедет никто. Диана, я дал слово бате. Ты не представляешь, как бы я хотел остаться сейчас здесь с тобой, если бы это было возможно! Мы бы потом вдвоём уехали к ним, но так нельзя… Обещаю тебе, что придумаю, как тебя забрать туда. Ди, ты же приедешь ко мне? Тебе там будет в разы проще, чем всем нам. Ты хотя бы язык знаешь…
– Когда вы уезжаете? – еле сглотнула ком в горле.
– Мы только оформляем документы. Это займёт некоторое время. Точно не знаю, месяца три или больше. У нас с тобой есть время обо всём подумать.
– О чём подумать?
– О том, как быть…
– Игнат, ты уезжаешь в Америку с семьёй. О чём здесь думать?
– О нас, Диана. Я просто сильно люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была со мной. Сейчас мы вряд ли можем пожениться. У меня ничего нет… Но если уедем и если ты будешь меня ждать… Я сразу, как устроюсь, вернусь за тобой, и тогда поженимся с тобой там, представляешь? – глаза Игната горели синим светом.
Едва ли могла представить то, о чём он говорил. Игнат рисовал передо мной сюжеты фантастических сказок. Уедет, устроится, вернётся за мной… Когда? Сколько времени? Сейчас я особо никуда не тороплюсь, мне ещё учиться и учиться… О том, чтобы бросить институт, даже мысли не допускала.
– Ди, ты согласна меня ждать?
Сердце болело, как только представляла, что он будет находиться за тысячи километров от меня, за океаном.
– Согласна. Куда мне деваться, – едва выдавила из себя улыбку. – У меня впереди ещё 5 лет учёбы. У тебя
