– «Днипро». Получилась целая кассета. Но ему от нас и доставалось. Однажды, я уронила маленького Серёжу со стола. А, один раз, мы с сестрой в наказанье заперли его в сарае. И хотя там было темно и страшно, он не плакал.
Серёжа как-то быстро вырос. Вернее сказать быстро повзрослел. Мне кажется, у него не было такого беззаботного детства, как у нас с сестрой. Сначала сестра, а потом и я, окончили школу, уехали учиться в Иваново. Потом мы повыходили замуж. А Сергей остался жить в доме, где уже не устраивались дружеские праздничные застолья, где поселилось тревожное ожидание развязки.
Я ещё ходила в десятый класс, когда Сергей пошёл в первый. В школе мне приходилось опекать его, и я часто заходила к нему в класс. Однажды, учительница сама пригласила меня и попросила посидеть на уроках:
– Ваш брат поёт песни в классе. Сначала он поёт тихо, потом всё громче и громче. А потом уже весь класс подхватывает и уже поют все хором. Он срывает мне занятия.
Пришлось мне и родителям других детей сидеть на уроках.
Глава 15 Как я болела свинкой
Почему-то мои самые яркие воспоминания относятся к тем моментам моего детства, когда я болела. Возможно, болезнь полезна для души человека. Я имею в виду то, что «Господь посещает нас скорбями и болезнями». И что в определенный момент наступает ремиссия (смена нашей миссии). Один такой день из моего детства запомнился мне почти полностью.
Зима… Солнце играет на снегу, слепит глаза. Родители везут меня на санках по утоптанной тропинке. Мы едем к бабушке на Затенки. Санки переворачиваются, и я падаю на снег. Лежу и жду, когда меня поднимут. Но родители делают вид, что увлечены беседой и скрываются за поворотом. Я какое-то время лежу и жду, но за мной никто не возвращается. Почему-то нет сил подняться и обидно. Но ждать больше нечего, я встаю и тащусь по скользкой тропинке.
От бабушки мы заходим к маминой сестре – Люсе. Потом идём «на фабрику». Там накрывают стол, и мы долго сидим. Говорят все сразу. Очень шумно и жарко. Я начинаю «скулить», звать родителей домой. Но они меня, кажется, не слышат. Я нахожу своё пальто и выхожу во двор. Уже темно. Я прижимаюсь щекой к снегу, чтобы унять жар. В моей голове ещё звучат голоса:
– Они его потом и в петлю засунули! Если б тогда милиция только с него одежду сняла! Он весь в синяках был! Вот что творят!
А потом мне сделалось хорошо-хорошо. Снег таял на щеке и стекал вниз, приятно холодя шею. Молоточки в голове стучали всё тише и тише. Голоса умолкали… И я стала куда-то уплывать.
Весь следующий день я пролежала в кровати. Доску, которой меня загораживали, чтобы я не упала, перевернули. И я катала по ней пупсиковую колясочку, которую мне купила в честь болезни мать. По полу бегал поросёнок. Я побаивалась, как бы он не запрыгнул в кровать. Мне сказали, что у меня свинка. Может быть, этот противный поросёнок и заразил меня своей свинкой. Я лежала и глядела на потолок. Доски на потолке были окрашены в голубой цвет. На них в некоторых местах виднелись
